Рассказы Хабарова про благодатный приамурский кран, его дремучие леса с пушным зверем, вообще про всю новую страну, которая «против всей Сибири будет украшена и изобильна», привлекли к Хабарову толпы промышленников и «охочих людей». Из них он легко отобрал сто семнадцать человек; сверх этого воевода дал ему двадцать одного казака и три пушки с запасом пороха и свинца. Таким образом у Хабарова составилась теперь рать свыше двухсот человек. Весною 1651 г. Хабаров с вновь набранными людьми вернулся прежним путем в Албазин. С этого момента и началось собственно освоение Даур:ш.
Продвижение Хабарова по Амурской земле является, подлинно боевой эпопеей.
Когда Хабаров возвращался в Албазин, дауры увидели, что русских не так уж много. Они осмелели, перестали убегать и, в свою очередь, сами стали нападать на русских. Хабаров сначала засел в Албазине, откуда рассылал свои
отряды в разные стороны для привода «иноземцев' под высокую государеву руку». Дауры оказывали сопротивление, но несмотря на свою многочисленность не могли устоять «против удали хабаровцев и действия огнестрельного оружия. Все, более близкие к Албазину места, были быстро приведены в покорность и объясачены. Этому способствовало, между прочим, то обстоятельство, что казакам удалось захватить в аманаты жену и сына князька Шилгинея, брата Лавкая. Проведя в Албазине зиму и часть теплого вре-.мени, Хабаров отправил в Якутск казаков Чечигина, Васильева и своего племянника Пстриловского с ясаком, а сам, построив дощаники, спустился вниз по Амуру.
Хабаровская рать двигалась вниз по Амуру, пока не достигла крайних пределов Даурии, города князя .Толги, •• построенного, как слышали русские от туземцев, силами всей Даурской земли и укрепленного «свыше меры». Князь Толга выехал по соседству на пир; воспользовавшись этим,
• казаки взяли большую крепость с налета. Толгинские дауры как будто выразили покорность, согласились платить .ясак, доставляли русским продовольствие; сам Толга с другими князьями остались у Хабарова в качестве заложников. Хабаров собирался прочно обосноваться в этом городе. Он предложил желающим завести пашню, на что откликнулись многие; уже стали по жребию распределять участки •для построек, будущие хлебопашцы покупали у Хабарова инвентарь. Толгин городок должен был превратиться 6 один из крайних русских пунктов на Дальнем Востоке. Но все это длилось очень недолго: ранней осенью все окрест-•ные дауры сразу поднялись и ушли. Заставить их вернуться не удалось. Зимовать в Толгином городке не представлялось возможным, так как вокруг хлеба не было. Хабаров двинулся дальше по стране джючеров, а зазимовал еще дальше в земле ачанов, «рыбьекожих», как прозвал их Поярков, где был построен острог.
Зима прошла спокойно, но в койне марта 1652 г. под небольшим Ачаиским городком появилось враждебное СЗ
манчжурское войско в количестве тысячи человек с огнестрельным оружием—«сила богдойская, все люди конные и куячные», т. е. одетые в панцыри г. Проломив стену, они пошли на штурм. Был момент, когда казалось, что они непременно одолеют осажденных. Но казаки, стреляя из пушек и пищалей, внезапно сделали отчаянно смелую вылазку, отбили у врага две пушки, а затем наголову разгромили его. «И нападе на них,— доносил Хабаров,— богдоев, •страх великий, покажись им сила наша несчетная, и все до-. статные богдоевы люди от города и от нашего бою побежали врозь. И круг того Ачанского городка, смекали мы, что побито богдоевых людей и силы их 576 человек наповал, а нашей силы казачьи от них легло, от богдоев, десять человек, да переранили нас, казаков, на той драке 78 человек». Это было так неожиданно, что русские сами не верили действительности происшедшего. После разгрома «богдоев» наступило затишье, ни один «иноземец» не показывался около Ачанского городка. Но Хабаров понимал всю опасность своего положения: он даже не знал, где ему зимовать; «в Даурской земле,— писал он в Якутск,— сесть нигде не смеем, потому что тут Китайская земля близко, и войско приходит на нас большое, с огненным оружием».
•В апреле 1652 г., оснастя^свои суда, Хабаров двинулся обратно вверх по Амуру и вскоре встретил Чечигу с вспо-■могательным отрядом (27 казаков и 110 промышленников). Выяснилось, что Чечига выслал от себя небольшой отря-дец под командой И. Нагибы для разведывания, где находится Хабаров. Но Нагиба не встретился с последним, и значительная часть казаков хотела вернуться назад на поиски Нагибы. Хабаров, не очень-то считавшийся с желаниями своего «войска», наотрез отказал нм в этом. Тогда на трех судах хабаровской флотилии вспыхнул настоящий бунт.
' 1 Богдойская земля — земля богдыхана (ве.игхого хана), т. е.
житайского императора.
.136 человек во главе с десятником Костькой Ивановым, захватив войсковое знамя, порох и другое казенное имущество, двинулись на своих судах вниз по реке. Погромив ,по пути гиляков и забрав у них аманатов, бунтовщики поставили среди Гиляцкой земли острог, рассчитывая отсюда собирать ясак с покоренных туземцев. Месяца через полтора на них нагрянул Хабаров с верными казаками, осадил острог и начал обстреливать его. Осажденные, понимая бесполезность сопротивления, сдались на милость Хабарова при условии, что их не убьют и не ограбят.
Жалобы торговых людей на насильственные действия воеводы и Хабарова при снаряжении экспедиции, донесение дьяка Стельшина, слухи о жестокости и самоуправстве Хабарова во время похода сделали свое дело. Когда Хабаров в августе 1633 г. находился уже в устьях Зеи, туда приехал из Москвы дворянин Д. Зиновьев. Ему было поручено наградить от имени царя Хабарова и его соратников золотыми медалями за их подвиги; вместе с тем, по заявлению Зиновьева, он должен был «всю Даурскую землю досмотреть и его, Хабарова, ведать». Таким образом, предводитель похода был устранен от командования.
• ' Так как Зиновьев не предъявил царского указа об отрешении Хабарова от командования, последний не хотел было подчиниться. Но Зиновьев, не хуже самого Хабарова, сразу повел дело круто. Зиновьев был дворянин, «чиновный человек», действовавший от имени царя, Хабаров же, в конечном счете, все-таки только богатый «пашенный мужик», с которым можно было не церемониться за многие тысячи верст от Москвы. Зиновьев и не церемонился: он «драл за бороду» победителя Даурии, жестоко бил его. Чтобы избавиться от побоев, Хабаров давал Зиновьеву богатые подарки, остальное тот сам забрал.
Зиновьев, несомненно, вел дознание очень пристрастно, пользуясь главным образом показаниями недоброхотов Хабарова, завидовавших его положению и богатству. Едва ли:
'Хабаров поступал более жестоко, вероломно и корыстолюбиво, чем, например, тот же Поярков, о поведении которого ©о время даурского похода передавались страшные рассказы. Но Поярков тоже был «чиновный человек», и ему все сошло с рук. В то время как Зиновьев вел дознание на Зее, в Якутске воевода Францбеков, покровитель Хабарова, был отрешен от должности и предай суду. Таким образом, общая обстановка сложилась для Хабарова крайне неблагоприятная.
Окончив дознание, назначив на место Хабарова при-- казчиком служилого человека О. Степанова, отправив в Китай Т. Ермолина «в посланных», Зиновьев повез Хабаро-* ва, почти как арестанта, в Москву. Здесь после разбора дела в Сибирском приказе все кончилось благополучно для ;.Хабарова. Летом 1655 г. был объявлен приговор: Зиновьев был признан виновным за принятие подарков и посу-■ лы, а Хабаров оправдан \ Отобранное Зиновьевым личное | имущество Хабарова постановили ему возвратить. Помимо этого, Хабарова пожаловали в дети боярские и поручили |ему заведывать в Сибири несколькими деревнями Усть-Кутской волости, Илимского уезда. Награждая так Хабарова в целях поощрения других предпринимателей, правительство сочло все-таки нужным отстранить его от дальнейшего участия в предприятии, которому он несомненно повредил образом своего действия.
Последние известия о Хабарове относятся к 1667 г., ког-; да, приехав по делам в Тобольск, он подал воеводе П. И. Годунову челобитную с новой просьбой резрешить ему снаря-;дить на свой счет сто человек и с ними иттн на Амур, чтобы в Даурской земле «ставить города и острожки и завести 20