Такое подробное различение степени родства важно было именно в родовом обществе, когда отношения между людьми основывались на кровнородственных связях. Эта-то древняя терминология, как можно установить, и сохранилась в говорах в определенных элементах до наших дней. Некоторые из подобных слов в той или иной степени живут еще и в литературном языке, но они в нем потеряли уже во многом свое первоначальное значение. Так, например, слово невестка, более или менее сохранившееся в литературном языке, употребляется теперь в значении и «снохи», и «золовки», и «свояченицы», т. е. это слово утеряло свое исконное значение и стало синонимом к первоначально совершенно различным по значению словам. В местных же говорах древние различия в значениях этих слов держатся намного устойчивее.
Интересным явлением можно считать и то, что такие устаревшие слова бытуют в говорах в очень древнем звуковом и морфологическом обличии. Например, в Рязанских говорах до сих пор сохраняется древнерусская форма именительного падежа единственного числа слова свекровь — свекры́ (с’в’акры́), в Иркутских говорах употребляют форму зо́лва, а в Калининских зо́лвица — формы, восходящие к древнерусским зълва, зълвица (форма золовка — относительно новая в истории русского языка, так как о после л появилось в ней в результате «второго полногласия» после падения редуцированных ъ и ь в XII—XIII вв.).
Приблизительно к столь же отдаленному периоду истории относятся и слова, обозначающие сельскохозяйственную общину: мир («пойти всем миром», «на миру и смерть красна»), о́пчество; обозначения общественной уборки хлеба при помощи соседей и знакомых: толо́ка, ско́пка, со́йма, а также по́мочь.
Вероятно, со времени принятия христианства в русском языке существуют слова и выражения, связанные с церковными праздниками: до рождества, с пасхи, после троицы, до петрова дни, на масленицу, сретенские морозы и т. д. В наше время эти слова и выражения довольно устойчиво держатся в традиционном словаре говоров, но они обозначают теперь скорее не специально церковные праздники, а определенное время года, месяца и т. п.
Наличием всех этих слов русские говоры сближаются между собой, а по некоторым элементам — и с литературным русским языком. В литературном языке подобные слова сейчас служат лишь своеобразным средством при описании или при рассказе о прошлом времени, о прошедших эпохах — средством, к которому прибегают лишь при определенной необходимости. В говорах же они (если не все, то по крайней мере многие из них) в ряде случаев имеют иной характер, являясь подчас принадлежностью современного живого языка. И все же даже в местных диалектах эти слова и выражения находятся в несколько особом положении уже потому, что они характеризуют только язык старшего поколения носителей говоров. Молодежь же часто просто не знает всех слов традиционной лексики. В то же время в языке стариков эти слова входят скорее в пассивный запас словаря, нежели в активный, постоянно употребляющийся. Если слово обозначает явление, уже утратившееся в действительности, то оно оказывается ненужным в повседневном общении людей и поэтому переходит в пассивный запас словаря, чтобы в дальнейшем утратиться совершенно.
В словарном составе современных русских говоров есть еще одна своеобразная группа лексики, в которую входят слова, связанные по своему происхождению с характером экономического развития отдельных территорий. В связи с тем, что различные области страны издавна специализировались на развитии определенных отраслей производства, в разных местных диалектах возникли некоторые различия в словах — специальных названиях. Если население данной области издавна занималось, например, земледелием, то в языке этого населения получает развитие лексика, детально называющая, скажем, виды почвы, подробно обозначающая угодия по их качеству или по их использованию. Таких детальных наименований нельзя встретить в тех областях, где население издавна занималось, предположим, лесным промыслом. Но там в свою очередь существуют детализированные названия леса. Например, в земледельческих областях развиты слова — названия различных земельных угодий по их качеству: за́лежь — брошенная земля; о́рка — пашня; це́лыжень — целина; суки́ (в иных говорах — се́чище) — вырубленное место в лесу; или по их использованию: льни́ще, овси́ще, клевери́ще, ржи́ще, горо́ховище и т. д. Для рыбацкого диалекта характерна детализация наименований частей сети, невода: столб, ма́тица, пя́та, ки́бас и т. д.; или названий дна: креж, мя́коть, нальё и т. д.; или названий людей по их профессии: носни́к — моряк, находящийся на носу судна; весе́льщик — гребец в лодке. В языке охотников Сибири детализированы названия капканов и ловушек: кляпцы́, кулёма, пасть, черка́н и др. В говорах Свердловской области (по исследованию Э. В. Глазыриной) большое место занимают слова, связанные с добычей меди и ее обработкой: разре́з, отва́л, о́сыпь, обо́й, с основным занятием женщин — ткачеством и прядением: бёрдо — род гребня на ткацком станке, воро́бы — приспособление для разматывания пряжи, кро́сно — ткацкий стан, куде́ля — вычесанный пучок льна, ни́ченки — часть ткацкого стана, па́чесы — остатки после прочесывания кудели, це́вка — шпулька; с основным видом сельскохозяйственных работ — с сенокосом: волоку́ша — маленький воз сена, заро́д — зародыш при прорастании семени, кошени́на — скошенное место, лито́вка — большая коса, первосе́нок — начало осени, стан — место временного пребывания в поле.