Взяла да и вылезла из норы. Кот и дрозд ее схватили — и давай бить-колотить. Били и колотили, покуда она ноги не унесла.
Взяли они петушка, посадили в лукошко и принесли домой.
И с тех пор стали жить да быть, да и теперь живут.
ДУМЫ
Выкопал мужик яму в лесу, прикрыл ее хворостом; не попадется ли какого зверя.
Бежала лесом лисица. Загляделась по верхам — бух в яму!
Летел журавль. Спустился корму поискать, завязил ноги в хворосте; стал выбиваться — бух в яму!
И лисе горе, и журавлю горе. Не знают, что делать, как из ямы выбраться.
Лиса из угла в угол мечется — пыль по яме столбом; а журавль одну ногу поджал — и ни с места, и все перед собой землю клюет, все перед собой землю клюет. Думают оба, как бы беде помочь.
Лиса побегает, побегает да и скажет:
— У меня тысяча, тысяча, тысяча думушек!
Журавль поклюет, поклюет да и скажет:
— А у меня одна дума!
И опять примутся — лиса бегать, а журавль клевать.
«Экой, — думает лиса, — глупый этот журавль! Что он все землю клюет? Того и не знает, что земля толстая и насквозь ее не проклюешь».
А сама все кружит по яме да говорит:
— У меня тысяча, тысяча, тысяча думушек! А журавль все перед собой клюет да говорит:
— А у меня одна дума!
Пошел мужик посмотреть, не попалось ли кого в яму.
Как заслышала лиса, что идут, принялась еще пуще из угла в угол метаться и все только и говорит:
— У меня тысяча, тысяча, тысяча думушек!
А журавль совсем смолк и клевать перестал. Глядит лиса — свалился он, ножки протянул и не дышит. Умер с перепугу, сердечный!
Приподнял мужик хворост; видит — попались в яму лиса да журавль: лиса юлит по яме, а журавль лежит не шелохнется.
— Ах ты, — говорит мужик, — подлая лисица! Заела ты у меня этакую птицу!
Вытащил журавля за ноги из ямы; пощупал его — совсем еще теплый журавль; еще пуще стал лису бранить.
А лиса-то бегает по яме, не знает, за какую думушку ей ухватиться: тысяча, тысяча, тысяча думушек!
— Погоди ж ты! — говорит мужик. — Я тебе помну бока за журавля!
Положил птицу подле ямы — да к лисе. Только что он отвернулся, журавль как расправит крылья да как закричит:
— У меня одна дума была!
Только его и видели.
А лиса со своей тысячью, тысячью, тысячью думушек попала на воротник к шубе.
ЛИСА И ТЕТЕРЕВ
Тетерев сидел на дереве. Лисица подошла к нему и говорит:
— Здравствуй, тетеревочек, мой дружочек, как услышала твой голосочек, так и пришла тебя проведать.
— Спасибо на добром слове, — сказал тетерев.
Лисица притворилась, что не расслышала, и говорит:
— Что говоришь? Не слышу. Ты бы, тетеревочек, мой дружочек, сошел на травушку погулять, поговорить со мной, а то я с дерева не расслышу.
Тетерев сказал:
— Боюсь я сходить на траву. Нам, птицам, опасно ходить по земле.
— Или ты меня боишься? — сказала лисица.
— Не тебя, так других зверей боюсь, — сказал тетерев. — Всякие звери бывают.
— Нет, тетеревочек, мой дружочек, нынче указ объявлен, чтобы по всей земле мир был. Нынче уж звери друг друга не трогают.
— Вот это хорошо, — сказал тетерев, — а то вот собаки бегут; кабы по-старому, тебе бы уходить надо, а теперь тебе бояться нечего.
Лисица услыхала про собак, навострила уши и хотела бежать.
— Куда ж ты? — сказал тетерев. — Ведь нынче указ, собаки не тронут.
— А кто их знает! — сказала лиса. — Может, они указа не слыхали.
И убежала.
ЛИСА И ДРОЗД
Дрозд на дереве гнездышко свил, яички снес и вывел детенышей. Узнала про это лисица. Прибежала и — тук-тук хвостом по дереву.
Выглянул дрозд из гнезда, а лиса ему:
— Дерево хвостом подсеку, тебя, дрозда, съем и детей твоих съем!
Дрозд испугался и стал просить, стал лису молить:
— Лисанька-матушка, дерева не руби, детушек моих не губи! Я тебя пирогами да медом накормлю.
— Ну, накормишь пирогами да медом — не буду дерева рубить!
— Вот пойдем со мной на большую дорогу.
И отправились лиса и дрозд на большую дорогу: дрозд летит, лиса вслед бежит.
Увидел дрозд, что идет старуха со внучкой, несут корзину пирогов и кувшин меду.
Лисица спряталась, а дрозд сел на дорогу и побежал, будто лететь не может: взлетит от земли да и сядет, взлетит да и сядет.
Внучка говорит бабушке:
— Давай поймаем эту птичку!
— Да где нам с тобой поймать!
— Как-нибудь поймаем. У ней, видать, крыло подбито. Уж больно красивая птичка!