Присмирели черти, притихли. С ноги на ногу переминаются, на солдата поглядывают.
— Слыхал я, — говорит солдат, — будто ваш брат больно хитер на выдумки: можете из маленьких большими стать, а из больших в маленьких обернуться и в любую щель пролезете.
— Это мы все можем! — закричали черти.
— А вот попробуйте все, сколько вас тут есть, залезть в мой мешок!
Черти кинулись наперегонки. Торопятся, друг дружку давят, подгоняют один другого. Минуты не прошло, как никого в доме не осталось: все в мешке угнездились.
Солдат подошел скорей к мешку, ремни крест-накрест перекинул, покрепче затянул и пряжки застегнул.
— Ну, теперь можно и самому отдохнуть!
Шинель постелил, шинелью укрылся и уснул.
Утром купец посылает приказчиков:
— Ступайте проведайте, жив ли солдат. Коли погиб, соберите хоть кости.
Приказчики пришли, а солдат уже не спит, по горницам расхаживает да трубочку покуривает.
— Здравствуй, служивый! Не чаяли мы тебя живым-здоро́вым застать. Ящик вот принесли — твой кости собрать.
Усмехается солдат:
— Рано еще меня хоронить! Пособите мне вот лучше мешок мой в кузницу отнести. Далеко ли у вас тут кузница?
— Недалеко, — приказчики отвечают.
Взяли мешок и понесли. Пришли в кузницу. Солдат говорит:
— Ну-ка, молодцы-кузнецы, кладите этот мешок на наковальню да приударьте покрепче, по-кузнечному!
Кузнец с молотобойцем принялись по мешку кузнечными молотами бить-колотить. Худо пришлось чертям. Закричали в голос:
— Смилуйся, служивый, выпусти на волю!
Кузнецы знай свое дело делают, а солдат приговаривает:
— Так их, так, ребята, бей крепче! Отучим людей обижать!
— Век больше в тот дом не заглянем, — кричат черти, — и другим закажем[50] близко к этому городу не подходить! А тебе богатый выкуп дадим — только живыми оставь!
— Ну то-то же! Помните, как с русским солдатом тягаться![51]
Велел кузнецам остановиться и стал чертей по одному выпускать. Оставил только самого главного:
— Принесите выкуп, тогда и этого отпущу.
И только успел трубку выкурить, как видит — бежит чертенок, несет старую котомку:
— Вот тебе выкуп!
Солдат котомку взял. Легкая показалась. Развязал, заглянул, а там нет ничего. Закричал на чертенка:
— Да ты что, насмехаться вздумал надо мной? Сейчас вашего главного в два молота примемся усмирять!
А тот из мешка кричит:
— Не бей, не калечь меня, служивый, а выслушай! Та котомка не простая, а чудесная. Одна она только и есть на свете. Чего бы ты только ни захотел, развяжи котомку да погляди — все станет по твоему желанию. А коли птицу вздумаешь поймать либо вещь какую хочешь заполучить, раскрой тогда котомку да скажи одно слово: «Полезай!» — там и найдешь.
— А ну-ка попытаем, правду ли сказываешь: пусть в котомке бочонок вина будет!
И сразу почувствовал тяжесть в руках. Развязал котомку, а там бочонок вина. Отдал вино кузнецам:
— Пейте, ребята!
А сам вышел из кузницы, глядит по сторонам. Увидал — на крыше воробей сидит. Котомку раскрыл и сказал:
— Полезай!
Только успел вымолвить — снялся воробей с крыши и сразу в котомку залетел.
Воротился солдат в кузницу и говорит:
— Правду сказывал. Без обману дело выходит. Эдакая котомка пригодится мне, старому солдату.
Развязал ремни, открыл мешок и выпустил старшего черта:
— Ступай куда знаешь, да помни: еще раз попадешься мне на глаза, пеня́й на себя тогда!
Кинулись черт с чертенком бежать — только их и видели! А солдат взял свой мешок да котомку, распростился с кузнецами и пошел к купцу:
— Перебирайся спокойно в новый дом. Никто тебя там больше не потревожит.
Купец на солдата глядит и глазам не верит:
— Правда, что русский солдат в воде не тонет и в огне не горит! Рассказывай: как тебе удалось от нечистой силы оборониться, живым-невредимым остаться?
Солдат рассказал, как дело было, а приказчики подтвердили.
Купец думает:
«Ладно, день-другой надо повремени́ть, с переездом обождать. Узнаю: все ли там спокойно, не воротится, ли нечистая сила?»
Вечером послал с солдатом тех молодцев, что ходили утром в новый дом:
— Обживайте. Коли что приключится, солдат оборонит.
Те переночевали спокойно, как ни в чем не бывало.
Утром воротились живы-здоро́вы, веселёхоньки.
На третью ночь и сам купец отважился с ними переночевать. И опять ночь прошла тихо, спокойно. Никто их не потревожил.