Вынимает Иван-царевич из-за пазухи пирог, завернутый в платок. И платок блестит — таких царь не видал! А развернул его — никогда таких во всем свете пирогов не было, лучше всех!
Тогда царь приказывает им: «Надо собрать бал, ваших жен посмотреть!» Старшие братья пошли своим женам приказать собираться на бал, а Иван-царевич призадумался, пошел к речке. Сел на берегу, заплакал: «Они жен привезут, а я кого?»
Вдруг плывет лягушчонка по речке — раздается волна: «Ква-ква! Иван-царевич, что ты слезно плачешь?» — «Как же, батюшка приказал нам завтра с женами приезжать на бал, а я с кем приеду, кого я покажу?» — «Иван-царевич, ложись спать: утро мудренее вечера!»
Вот назавтра старшие братья приехали со своими женами — разукрашены, разодеты. Их слуги встречают, раздевают, на стулья сажают. Одна сноха приехала роскошно одета, другая —еще лучше. А Иван-царевич идет один. Когда же он пошел к отцу, лягушчонка его провожала и приказала: «Тебя будут спрашивать: «Где твоя жена лягушчонка?» — скажи: «А она скоро приедет».
Старшие братья встречают и спрашивают: «Хоть бы ты свою лягушчонку в коробке принес!» Вдруг поднялся вихрь, и пыль столбом, и конный топот! А это лягушчонка едет в карете — все стонет, гремит… У коней ее из-под копыт огонь брызжет, из ноздрей дым валит! Карета ее — в золоте, сама в драгоценностях, вся наряженная! Братья Иван-царевича спрашивают: «Что за такой поднялся гул?» — «Это моя лягушчонка в коробчонке плывет!» — говорит.
Подъезжает она к царскому дворцу. И своя прислуга с нею: все убраны — какая красота, какая чистота! Подскакивает Иван-царевич к ней, берет под руку. И подходит он с ней под ручку к отцу; отец посмотрел — никогда не видел такой красоты!
И пошел у них пир на весь мир. Марья-царевна не допьет и в рукав льет. Старшие снохи глядят и так же: не допьют и в рукав льют. Мясо она не доедает, а кости в рукав складывает. И снохи так же.
По окончании пира начались у них танцы. Махнула Марья-царевна правым рукавом — вода полилась, море образовалось, поплыли гуси и лебеди; махнула другим рукавом — полетели птички, запели пташки. И так гости заслушались, зачаровались! А Иван-царевич на Марью-царевну не нарадуется — какая же она красивая!
Пошла старшая сноха плясать-танцевать. Махнула правым рукавом — всего свекра[57] щами залила, махнула другим рукавом — лоб ушибла костью. Средняя сноха за ней поспешила и тоже ему по уху костью задела. Рассердился царь и прогнал их!
А Иван-царевич пораньше убежал домой, взял шкурочку лягушачью Марьи-царевны и сжег. В это время приехала она: «Ах, Иван-царевич, что ты сделал! Ты бы немного повременил, я бы была настоящая твоя жена!» И унес Марью-царевну Кощей Бессмертный.
Заплакал Иван-царевич и пошел куда глаза глядят — невесел, головушку повесил. Идет старый старичок ему навстречу: «Что плачешь, Иван-царевич?» — «Вот Кощей Бессмертный унес у меня жену!» — «Я тебе дам клубочек: куда клубочек покатится, туда и ты иди».
Идет он, клубочек катится — два чёрта дерутся. Подходит. «Что вы деретесь?» — «Да вот делим вещи!» — «Какие же вещи? — Дубинка-самобивка, шапка-невидимка и скатерть-самобранка!»
«Ну, я вам их поделю!»
Связал им сорокаметровую веревку: «Кто скорей до конца доберется, тот и получит вещи!» Они схватились за эту веревку и пока перехватывались, Иван-царевич ушел с теми вещами.
А клубочек все катится. Прикатился клубочек под дубочек. Под ним дубочком стоит сундучочек.
Откопал он этот сундучочек, там лежит заяц. Он разорвал зайца — а в нем утка. Он и ее разорвал — в ней яйцо. А в этом яйце Кощея бессмертного смерть!
Подкатился клубочек ко дворцу Кощея Бессмертного. Стоят там львы, стоят тигры, ревом ревут и проходу Иван-царевичу не дают. Надел он шапку-невидимку, пустил дубинку-самобивку. Шапка-невидимка в дом его пустила, дубинка-самобивка зверей побила.
Вошел он в дом — хорошо разукрашен, прекрасен дом у Кощея бессмертного. И сидит Марья-царевна во светлице. Как она царевича увидала — и без памяти упала. А Кощей Бессмертный почувствовал: «Это кто же пришел?» Бросился в дверь и чуть-чуть Иван-царевича не задавил. А Иван-царевич яйцо раздавил и его душу загубил!
Вот тогда Иван-царевич свою царицу за руку брал, в праву щеку целовал. Я там была, их встречала! А когда чай пила, по губам текло, а в рот не попало.
Вот и сказке конец.