Царь грамоту прочитал, с лица сменился. Позвал зятьёв, князей да бояр:
— Чего станем делать?
Зять-царевич говорит:
— Коли бы знамо да ведано было, кто богатырей Гвидоновых убил, лучше бы одного отдать, чем воевать.
А зять-королевич присоветовал:
— Чем ещё раз воевать, лучше дань платить. Сколько надо будет, столько с мужиков да с посадских людей [6] и соберём — царская казна ведь не убавится.
На том все согласились, отписали Гвидону и Салтану: «Землю нашу не зорите, станем дань платить. И обидчика найдём да к вам приведём — дайте сроку три месяца».
Гвидон с Салтаном ответили: «Даём сроку три недели».
Царь с зятьями да с боярами торопятся. Послали гонцов по всем городам, по всем деревням:
— Собирайте казну с мужиков и с посадских людей да ищите Гвидонова обидчика!
Вспомнил царь примету:
— Глядите, у кого руки по локоть золотые, а ноги по колен серебряные, того моим именем велите в железо ковать и везите сюда.
Проведала о том Наталья-царевна и догадалась:
«Не иначе как мой муж богатырей победил! Недаром когда бой был, его дома не было».
Легко ей стало, радостно, а как вспомнила, что велено его отыскать, да в цепи заковать, запечалилась.
Прибежала домой, кинулась мужу на шею:
— Прости меня, Иванушка, бабу глупую! Напрасно я тебя обидела. Знаю теперь: ты победил обоих богатырей. — И рассказала ему про царский приказ. — Ухоронись подальше — как бы и сюда царские слуги не наехали.
— Не плачь, не горюй, жёнушка, я царских слуг не боюсь. Сейчас перво-наперво надо Гвидона с Салтаном проучить, вразумить, чтобы век помнили, как в нашу землю за данью ходить.
Тут Иван с молодой женой простился и побежал в чистое поле, в широкое раздолье. Свистнул посвистом молодецким, крикнул-гаркнул голосом богатырским:
— Сивка-бурка, вещий каурка, стань передо мной, как лист перед травой!
Конь прибежал и говорит:
— Ох, Иванушка, чую я, будет сегодня жаркий бой: прольётся кровь и твоя и моя!
Иван на то ответил:
— Лучше смертную чашу испить, чем в бесчестье жить да лютому ворогу дань платить!
Оседлал коня, сам в боевые доспехи снарядился и поехал в стольный город, в посадские концы. Вскричал тут громким голосом:
— Подымайтесь все, кому честь дорога! Постоим до последнего за жён, за детей, за престарелых родителей, не дадим свою землю Гвидону с Салтаном в поруганье!
На тот клич вставали посадские люди, поднялись мужики по всем волостям.
Три дня Иван войско собирал, на четвёртый день по полкам разбивал, на пятый день повёл полки на недругов.
А из дальних городов да волостей ратники валом валят, и такая рать-сила скопилась — глазом не окинуть!
Сошлись ратники с иноземными полчищами поближе. Выехал вперёд сарацинский наездник:
— А, не хотите добром дань платить, войско послали! Всё равно войско побьём и дань возьмём!
Метнул в него Иван копьё и насквозь пронзил бахвальщика. Повалился сарацин из седла, будто скошенный.
— Вот тебе дань, получай, басурман!
В ту пору выехал из вражьего стана самый сильный богатырь Росланей. Сидит на коне, как сенный стог. Конь под ним гора горой. Конь по щётки в землю проваливается, из-под копыт столько земли выворачивает — озёра на том месте наливаются. Кличет богатырь себе поединщика.
Выехал навстречу Иван.
Засмеялся чужеземный богатырь-великан:
— Эко, поединщик выискался! Соску бы тебе сосать, а не с богатырями силой меряться!
Закричал ему Иван:
— Погоди, проклятое чудовище, раньше времени хвалиться — не по тебе ли станут панихиду петь!
С теми словами разъехались богатыри на двенадцать вёрст, повернули коней, стали съезжаться. Не две громовые тучи скатились, не две горы столкнулись — два могучих, сильных богатыря на смертный бой съехались. Съехались, стопудовыми палицами ударились. Палицы в дугу согнулися, а сами никоторый никоторого не ранил.
Другой раз съехались, стали копьями долгомерными биться. И до тех пор бились, покуда копья у них не приломалися, и опять никоторый никоторого не ранил. На третий раз съехались, выхватили острые мечи.
Конь Ивану успел только сказать:
— Берегись! Как можешь, пригнись ниже!
И сам голову пригнул.
Росланей первый мечом ударил. Со свистом Росланеев меч пролетел. Задел Ивану левую руку да коню ухо отсек.
Выпрямился Иван, размахнулся и вышиб меч из рук Росланея, не дал другой раз ударить.
Тут сшиблись кони богатырские грудь с грудью. Иван с Росланеем спешились и схватились врукопашную. Бились они с полудня до вечера. Росланей по колен Ивана в землю втоптал. Рана у Ивана болит, и чует он — сил у него всё меньше и меньше становится. Улучил добрый молодец минуту и крикнул Росланею: