⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Ехали по долам, по горам, по зеленым лугам и приехали в дремучий лес; в том лесу стоит избушка на курьих ножках, на бараньих рожках, когда надо — повертывается. „Избушка, избушка, повернись к нам передом, к лесу задом; нам в тебя лезти, хлеба-соли ести!" Избушка повернулась. Добрые молодцы входят в избушку — на печке лежит Баба Яга: костяная нога из угла в угол, нос в потолок. „Фу-фу-фу! Прежде русского духу слыхом не слыхано, видом не видано — нынче русский дух на ложку садится, сам в рот катится!" — „Эй, старуха, не бранись, слезь-ка с печки да на лавочку садись! Спроси: куда едем мы, я добренько скажу!" — говорит Иван Быкович.
Баба Яга с печки слезала, подходила к Ивану Быковичу близко, кланялась ему низко: „Здравствуй, батюшка Иван Быкович! Куда едешь, куда путь держишь?" — „Едем мы, бабушка, на реку Смородину, на калиновый мост; слышал я, что там не одно чудо-юдо живет!" — „Ай да Ванюша! За дело хватился: ведь они, злодеи, всех приполонили, всех разорили, ближние царства шаром покатили!"
Братья переночевали у Бабы Яги, поутру рано встали и отправились в путь-дорогу. Приезжают к реке Смородине — по всему берегу лежат кости человеческие, по колено навалено! Увидали они избушку, вошли в нее — пустёхонька, и вздумали тут остановиться.
Пришло дело к вечеру. Говорит Иван Быкович: „Братцы! Мы заехали в чужедальнюю сторону, надо жить нам с осторожкою; давайте по очереди в дозор ходить!" Кинули жребий; доставалось первую ночь сторожить Ивану-царевичу, другую — Ивану — кухаркину сыну, а третью — Ивану Быковичу.
Отправился Иван-царевич в дозор, залез в кусты и крепко заснул. А Иван Быкович на него не понадеялся: как пошло время за полночь — он тотчас готов был, взял с собой щит и меч, вышел и стал под калиновый мост.
Вдруг на реке воды взволновалися, на дубах орлы закричали — выезжает Чудо-юдо шестиглавое; под ним конь споткнулся, черный ворон на плече встрепенулся, позади хорт ощетинился. Говорит Чудо-юдо шестиглавое: „Что ты, собачье мясо, спотыкаешься, ты, воронье перо, трепещешься, а ты, песья шерсть, ощетинилась? Аль вы думаете, что Иван Быкович здесь? Так он, добрый молодец, еще не родился, а коли родился — так на войну не сгодился: я его на одну руку посажу, другой прихлопну — только мокренько будет!"
Выскочил Иван Быкович: „Не хвались, нечистая сила! Не поймав ясна сокола, рано перья щипать; не отведав добра молодца, нечего хулить его! А давай лучше силы пробовать: кто одолеет, тот и похвалится!"
Вот сошлись они — поравнялись, так жестоко ударились, что кругом земля простонала. Чуду-юду не посчастливилось: Иван Быкович с одного размаху сшиб ему три головы. „Стой, Иван Быкович! Дай мне роздыху!" — „Что за роздых! У тебя, нечистая сила, три головы, у меня всего одна; вот как будет у тебя одна голова, тогда и отдыхать станем!“
Снова они сошлись, снова ударились: Иван Быкович отрубил Чуду-юду последние головы, взял туловище, рассек на мелкие части и побросал в реку Смородину, а шесть голов под калиновый мост сложил. Сам в избушку вернулся.
Поутру приходит Иван-царевич: „Ну что, не видал ли чего?" — „Нет, братцы, мимо меня и муха не пролетела!"
На другую ночь отправился в дозор Иван — кухаркин сын, забрался в кусты и заснул. Иван Быкович и на него не понадеялся; как пошло время за полночь — он тотчас снарядился, взял с собой щит и меч, вышел и стал под калиновый мост.
Вдруг на реке воды взволновалися, на дубах орлы раскричалися — выезжает Чудо-юдо девятиглавое; под ним конь споткнулся, черный ворон на плече встрепенулся, позади хорт ощетинился. Чудо-юдо коня по бедрам, ворона по перьям, хорта по ушам: „Что ты, собачье мясо, спотыкаешься, ты, воронье перо, трепещешься, ты, песья шерсть, щетинишься? Аль вы думаете, что Иван Быкович здесь? Так он еще не родился, а коли родился — так на войну не сгодился: я его одним пальцем убью!" Выскочил Иван Быкович: „Погоди — не хвались, прежде богу помолись, руки умой да за дело примись! Еще неведомо — чья возьмет!"
Как махнет богатырь своим острым мечом раз-два, так и снес у нечистой силы шесть голов, а Чудо-юдо ударил — по колена его в сыру землю вогнал. Иван Быкович захватил горсть земли и бросил своему супротивнику прямо в очи. Пока Чудо-юдо протирал свои глазища, богатырь срубил ему и остальные головы, взял туловище — рассек на мелкие части и побросал в реку Смородину, а девять голов под калиновый мост сложил.
Наутро приходит Иван — кухаркин сын. „Что, брат, не видал ли за ночь чего?" — „Нет, возле меня ни одна муха не пролетела, ни один комар не пропищал! "