Узнать колдуна можно по-разному. Так, на Пасху, стоя в церкви, надо нагнуться и посмотреть на подозреваемого между собственных ног. Если человек – колдун, то смотрящий увидит его в перевернутом виде.
Если в колдовстве подозревают человека, пришедшего в дом, хозяйка или хозяин должны воткнуть нож в нижнюю плоскость стола или перевернуть веник ручкой вниз. В этом случае колдун не сможет выйти из дома и обратится к хозяевам с просьбой его отпустить, тем самым разоблачая себя.
Наконец, особо уверенные и смелые могут прийти к тому, кого они подозревают, и назвать его колдуном, потребовав устранения причиненного ущерба. В этом случае колдун засмеется и произнесет: «А, догадался!», подтверждая догадки человека.
Колдун-чародей
Прошло то доброе старое время, когда, под шумок веретена, охотно слушались повести о геройских подвигах могучих богатырей, – на нашей памяти наступают иные времена, когда, под стук швейных машин, на устах присяжных сказочников-портных стала уже смолкать сказка-складка[24], [25].
Но колдун-чародей все еще не забыт и все еще властен и крепок, несмотря на свое почтенное долголетие. Он точно тот старый дуб, у которого давно гниет сердцевина, но которого не свалила буря, благодаря лишь тому, что его корень так глубоко проник в землю, как ни у одного из прочих лесных деревьев. Самая внешность колдуна, строгая и внушительная, очень напоминает старый дуб. Вспомните обсыпанную снегом фигуру чародея, который стоит на переднем плане превосходной картины нашего жанриста (В. М. Максимова). Внезапно этот чародей явился на свадебный пир и всех напугал не на шутку; молодые вскочили с места и остолбенели от страха, батюшка-поп находится в тревоге, а все остальные настолько испуганы, что на лицах их одновременно можно читать выражение и страха, и раскаяния: забыли, дескать, позвать колдуна – жди теперь беды; он оскорблен, он отомстит, и запоздалым угощением его теперь не задобрить.
Суеверный страх перед колдунами покоится на общенародном убеждении, что все они состоят в самых близких отношениях с нечистой силой и что черти не только исполняют все их поручения, но даже надоедают, требуя для себя все новой и новой работы. Что ни придумают чародеи – все чертям нипочем, одна забава; выдумал один колдун заставить их овин[26] молотить – в одну ночь измолотили так, что и соломы обирать не надо: осталась одна мякина. Дал другой меру овса и меру льняного семени, велел обе смешать и отобрать по зернышку, каждое в отдельное место: думал, что над льняными зернами, скользкими и увертливыми, черти надсадятся, а они в полчаса всю работу прикончили. Пошлют иные колдуны на елке хвою считать, каждую иголку перебрать, чтобы бесы искололи себе лапы, изошли кровью от уколов, а они сказывают верным счетом, да еще самодовольно ухмыляются. Другие затейники на осину им указывают: сосчитайте, мол, листья (а осиновый лист, как известно, неподатлив: без ветру изгибается, без устали шевелится, ухватить себя лапами не дается). Долго черти с ними бьются: пот с них льется градом несмотря на то, что на осине листьев меньше, чем иголок на елке, – однако и глазом заказчик не успеет мигнуть, как работа у чертей окончена. Опять осклабили они зубы, опять навязываются на работу.
Вбил один колдун в озеро кол и оставил конец над водой: «Заливайте, говорит, кол». Стали черти заливать – не могут. «Теперь не скоро явятся, – думает колдун, – дня два промучаются, а я тем временем отдохну от них». Однако колдун ошибся: хотя он наказал носить воду решетом, да забыл его «зааминить», сделать по молитве таким, чтобы они не могли навести свои чары – превратить решето в лукошко. Вот черти и залили кол. Снова пришли, расхохотались: давай им что-нибудь потруднее. Тогда колдун озлился: «Вот вам чурбан[27] из того проклятого дерева, которое вы любите за то, что на нем удавился Иуда, и под корою которого видна кровь (кора под кожицей красновата); чурбан я вырубил во весь свой рост, да с одного конца отсек от него пол-аршина. Надо вытянуть кряж[28] так, чтобы стал по мерке снова вровень с ростом». Тянули черти три дня целых – ничего у них не вышло. Пришли покаяться и опять просить работы, хотя бы еще поскучнее – например, песок с берега перетаскать в реку, по песчинке, или еще мудренее: развеять куль муки по ветру да и собрать его по порошинке.
Колдуны бывают природные и добровольные, но разницы между ними никакой, кроме того, что последних труднее распознать в толпе и не так легко уберечься от них. Природный колдун, по воззрениям народа, имеет свою генеалогию: девка родит девку, эта вторая принесет третью, и родившийся от третьей мальчик сделается на возрасте колдуном, а девочка – ведьмой.
24
Публ. по: Максимов С. В. Нечистая, неведомая и крестная сила. – Санкт-Петербург: Товарищество Р. Голике и А. Вильборг, 1903.