Вот пошел отец с матерью на покос убирать сено, и остался сын один. Приходит к нему нищенский братия и просит у него милостыньку: «Хозяинушка! Сотвори старичку господню милостыньку Христа ради!» Вот он ему и говорит: «Старичок господень, не могу я тебе подать милостыньку: я без ног». Вошел старичок в избу. «Ну-тка, – говорит, – встань-ка с постели, дай мне ковшичек». Вот, взявши, дал ему ковшичек. «Поди, – говорит, – принеси мне водицы». Принес ему воды и подает в ручки: «Извольте, старичок господень!» Вот он ему назад и отдает. «Выпей, – говорит, – в ковше всеё воду». Опять посылает он его за водою: «Опять сходи, принеси другой ковшик воды». Шедши он за водою за которое дерево ни ухватится – из корню выдернет. Старичок господень и спрашивает у него: «Слышишь ли теперь в себе силу?» – «Слышу, старичок господень! Сила теперь во мне есть большая: кабы утвердить в подвселенную такое кольцо, я бы смог поворотить подвселенную». Как принес он другой ковшик, старичок господень выпил полковша, а другую половину дал ему выпить: силы у него и поубавилось. «Будет, – говорит он, – с тебя и этой силы!» Помолился старичок господень Богу и пошел домой. «Оставайся, – говорит, – с Богом!»
Скучно ему лежать, и пошел он копать в лес, свою силу пробовать. И ужахнулся народ, что он сделал, сколько лесу накопал! Вот идет и отец с матерью с покосу. Что это такое? Лес весь вырыт; кто такой вырыл? Подходят ближе. Жена и говорит своему мужу: «Хозяин, ведь это наш Илюшенька роет!» – «Дура, – говорит он, – не может наш Илюшенька это сделать; пустяки, что это наш Илюшенька!» И подошли к нему: «Ах, батюшка ты наш, как тебе Господь создал это?» Вот и говорит Илья: «Пришел ко мне старичок господень, милостыньку просить стал; я ему и отвечаю: “Старичок господень, не могу я тебе милостыньку подать: я без ног”. Вот он ко мне и пришел в избу: “Ну-тка, говорит, встань-ка с постели, дай мне ковшичек!” Встал я и дал ему ковшичек. “Поди, говорит, принеси мне водицы”. Принес ему воды и подал в ручки. “Выпей, – говорит старичок, – в ковше всеё воду!” Выпил – и стала во мне сила великая!»
Вот сходятся мужики на улицу, говорят промеж собою: «Вона какой он стал сильный, могучий богатырь! – называют этак мужики Илью. – Вишь он наделал какую копать! Надобно, – говорят, – в городе объявить про него».
Вот узнал об нем и государь, что есть такой сильный, могучий богатырь; призвал его к себе, и показался он государю, и нарядил его государь в платье, како следует. И показался он всем, и служить стал хорошо. Вот и говорит государь: «Сильный, могучий ты богатырь! Подымешь ли мой дворец под угол?» – «Извольте, ваше царское величество! Хошь набок, как угодно подыму его». Вот у царя дочь прекрасная, красавица такая, что не можно вздумать, ни взгадать, ни в бумаге пером написать. И показалась она ему оченно, и хочет с ней обвенчаться.
Вот как-то государь и поехал в друго государство к королю к другому. Приезжает к другому королю, а у другого короля тоже весьма хороша дочь, и повадился к ней змей летать об двенадцати голов, всеё ее иссушил: совсем извелась! Вот государь и говорит этому королю: «У меня есть такой сильный, могучий богатырь, он убьет змея об двенадцати голов». Король и просит: «Пожалуйте – ко мне его пришлите». Вот как приехал он в свое государство и разговаривает с своей государыней: «У этакого-то короля повадился змей об двенадцати глав летать к дочери, всеё ее извел, иссосал». И говорит: «Илья Иванович! Не можешь ли ты послужить, его убить?» – «Извольте, ваше царское величество, могу; я его убью».
Вот государь и говорит: «На почте поедешь и трахтами[113] пойдешь, так и так-то возьмешь». – «Я верхом один поеду, пожалуйте мне жеребца». – «Войди в конюшню, – говорит ему государь, – выбирай любого». А дочь просит его в другой комнате: «Не ездите, Илья Иванович; вас убьет змей об двенадцати головах, не сможете с ним сладить». Он и говорит: «Извольте оставаться и ничего не думать; я приеду в сохранности и в добром здоровье».
Пошел в конюшню жеребца себе выбирать; пришел к жеребцу к первому, наложил на жеребца руку, тот спотыкнулся; перепробовал всех жеребцов в конюшне: на которого ни наложит руку – всякий спотыкается, ни один не удержит. Пришел к самому последнему жеребцу – так, в забросе стоял, – ударил его по спине рукой; он только заржал. И говорит Илья: «Вот мой верный слуга, не спотыкнулся!» Приходит к государю: «Выбрал, ваше царское величество, себе жеребца, слугу верного». Отпущают его с молебном, со добрыми порядками.