Особый интерес в материалах, собранных И. С. Коровкиным, вызывают сказки А. С. Кожемякиной. От нее И. С. Коровкин записал свыше 40 текстов, из них 18 были опубликованы в 1968 г. в книге «Сказки Омской области»[93], в 1973 г. книга была переиздана[94], в нее дополнительно вошли 12 новых текстов.
Знакомя читателей с творческой биографией А. С. Кожемякиной, собиратель высоко оценивает мастерство сказочницы, анализирует ее репертуар, в котором преобладает сказка волшебная «во всей классической стройности и традиционности оформления». П. С. Коровкин объясняет сохранность сказочной обрядности в творчестве А. С. Кожемякиной не только любовью к сказке и бережным отношением к ней, но и влиянием общесибирской традиции. Коровкин приводит некоторые данные о бытовании сказок в Омской области.
Значительная работа по сбору всех жанров фольклора, в том числе сказок, в настоящее время ведется на кафедре советской литературы Томского университета им. В. В. Куйбышева. В рукописном фонде кафедры хранятся сказки, записанные студентами в разные годы в Томской, Новосибирской, Кемеровской областях. Собранный студентами материал представляет большой научный интерес как свидетельство живучести сказочной традиции в Сибири, дает возможность судить о состоянии этой традиции, о сюжетном составе современного репертуара. Многие тексты представляют немалую идейно-эстетическую ценность.
Сопоставляя записи сказок разных лет и местностей, можно видеть, как известные сюжеты локализуются, приспосабливаются к местным условиям бытования. Во многих районах Сибири сказка продолжает жить полнокровной жизнью и, как пишет Е. И. Шастина, наблюдающая жизнь сказки Приленья, то, «что для центральной РОССИИ было вчерашним днем, происходит там сегодня»[95]. Причину широкого бытования сказки, например по Лене и ее притокам, исследовательница видит в оторванности населенных пунктов друг от друга и от промышленных и культурных центров. Очевидно, этой же причиной следует объяснить наличие и абсолютно «несказочных» мест, ибо сказочная традиция там, где была сильна, сохранилась, по влиять на фольклорную традицию «несказочных» сел не могла.
Е. И. Шастина побывала в верховьях Лены, где в 1915 г. записывал фольклор, в том числе сказки, М. К. Азадовский. Собирательница встретила замечательных сказочников, которые свято хранят верхнеленскую сказочную традицию. «И сейчас, более полувека спустя, сказки знает и рассказывает почти вся большая винокуровская родня, расселившаяся в прикуленгинских селах. Лучшей посказательницей тех мест является, несомненно, дочь Н. О. Винокуровой Раиса Егоровна Шеметова, а ее родная сестра Зиновея, по рассказам односельчан, сказки рассказывает, „как мать“, живет теперь в Якутске. Замечательным мастером сказки был и сын Винокуровой — Кузьма Егорович Винокуров. Он умер шесть лет назад, но молва об его сказительском умении жива и по сей день»[96].
Результатом четырехлетней собирательской работы (1966–1969 гг.) Е. И. Шастиной в районах верхней и средней Лены явился сборник «Сказки ленских берегов», создавший яркую картину современного состояния сказочной традиции одного из районов Сибири.
Несомненный интерес представляют наблюдения исследовательницы над творчеством дочери Н. О. Винокуровой — Р. Е. Шеметовой — и ее вывод о необыкновенной живучести верхнеленской сказочной традиции. Этот вывод был подтвержден материалами последующих экспедиций в Приленье. В 1975 г. записи сказок 1971–1973 гг. составили книгу «Сказки и сказочники Лены- реки». В очерках автор дает тонкий анализ сибирской (ленской) сказочной традиции, в том числе творчества наиболее интересного представителя этой традиции — сказочника Ф. Е. Томшина.
Несмотря на то, что многие сказки Ф. Е Томшин забыл, от него удалось записать 60 текстов. По словам собирательницы, больше всего сказочник тяготеет к чудесному повествованию. «У каждого на свои сказки талант», — говорит он и переводит в волшебный план часто даже такие, которые, казалось бы, совсем ему не соответствуют[97]. Вместе с тем, растворяя реальное в волшебном, вводя в чудесное повествование детали быта, Ф. Е. Томшин «создает иллюзию действительного крестьянского быта так хорошо знакомых ему приленцев. Порой эти картины настолько ярки, так насыщены сочным Живым диалогом, что если бы только что не упоминались сказочные чудовища, змеи и другие чудесные персонажи, ирреальность их трудно было бы себе представить»[98].