С этим необходимо было срочно что-то делать.
Пару дней подумав, списавшись с родственником своего первого мужа и сделав несколько заказов, миссис Забини с присущей ей непринужденностью напросилась на вечерний чай к чете маглов-воспитателей Поттера.
Провожая очаровательную миссис, Дурсли с легким удивлением поняли, что отпустили мальчиков на весь завтрашний день на экскурсию в сопровождении семьи Забини, согласились, что дома им пора срочно проводить каминную сеть и даже изъявили готовность как можно скорее купить Гарри Поттеру волшебную сову, чтобы тот не испытывал трудностей, если захочет написать такому замечательному мальчику, как Блейз.
Маглу-подружку миссис Забини никуда приглашать не планировала. Но была достаточно мудрой женщиной, чтобы не заявлять об этом сыну и его друзьям прямым текстом. Просто матушка Джин встретила, наконец-то, своего «толстосума мечты», за которым и устремилась в этот дорогой для маглы-продавщицы косметики круиз. Почтенный джентльмен пригласил «своих дам» на «увлекательную прогулку» по Афинам, и у девочки не осталось ни шанса улизнуть куда-то с приятелями. Ее нарядили в розовое кружевное платьице, прикололи шиньоны-локоны и страшным шепотом мотивировали на сверх-приличное поведение. Потому что «ты не имеешь права портить матери личную жизнь! Я же для обеих стараюсь!»
Угроза была устранена. Всего-то пара конфундусов.
Завершающим штрихом ее идеально выверенного плана были две чудесные мантии от Т&Т, которые она отправила Гарри и его маглокровному кузену, чтобы на прогулке они не шокировали окружающих магов своими нелепыми нарядами. К мантиям прилагалась записка, что это просто маленький безобидный подарок на Дни рождения мальчиков от совершенно не разбирающейся в магловских игрушках женщины.
Как и предполагалось, подарки не вернули, а на прогулку к назначенному времени мальчики пришли в одежде, достойной порядочного мага.
— Дядя Блейза сейчас работает. Мы не станем его отвлекать, начнем день с похода в зоопарк, — покровительственно улыбнулась женщина.
В зоопарк они переместились прямо из каюты — портключом. Ох, и мерзкое ощущение! Хоть Гарри и Дадли предупредили, что будет неприятно, к такой гадости они оказались не готовы. Впечатление немножко скрасили магические вкусняшки, которые с сочувствием протянул им сотрудник зоопарка.
Конфеты были кисленькие — самое то, после путешествия портключом. А через минуту, к огромной радости мальчишек, сладость еще и икнулась им разноцветными пузырями, вылетавшими с каждым словом изо рта еще примерно пять минут.
А в зоопарке — мама дорогая! В смысле, тетя Петуния! Кого и чего там только не было!
Там даже смотрители были такие, что на них невозможно было не таращиться!
Кентавры-ученые, сфинксы-сторожа, вейлы-экскурсоводы! Это было невероятно! Оживали все эти истории про Геракла, которые рассказывал им папа у костра!
Памятник Фалько Эсалону — первому известному анимагу, тоже, почему-то, стоял в зоопарке.
Дадли был в восторге от щеночков-церберов, Гарри сожалел, что нельзя вывозить из страны змеек-оккамий, несущих серебряные яйца, Блейз жалел, что сфинкс не позволил нацедить крови у Рэ-эма — гигантского быка с золотистой шкурой (экскурсовод сказала, что выпив этой крови можно стать невероятно сильным).
Мальчишки не успевали щелкать затворами фотоаппаратов. Дядя Вернон специально купил в магазинчике лайнера для Дадли и Гарри полароиды и несколько сменных кассет (Дурсли, конечно же, взяли в путешествие хороший пленочный фотоаппарат, но пленки из магического мира категорически невозможно было бы отдать куда-то в проявку и печать).
К обеду, когда солнце начало припекать, минуя даже охлаждающие чары, наложенные на ткань мантий еще в ателье, дядюшка Блейза наконец-то освободился.
Это был красивый, статный мужчина с белозубой улыбкой, вьющимися черными волосами, шалым взглядом черных, похожих на маслины, глаз и широким захватом загребущих волосатых рук. Первым делом он облапил невестку, расцеловал в обе щеки, оглашая сонные, залитые солнцем холмы, громким смехом человека, абсолютно довольного жизнью. Потом ухватил Блейза, притиснул к себе, отстранил, разглядел внимательно и довольно: «Вырос, вырос», — подбросил его в воздух, словно пятилетку, поймал и развернулся к гостям. Гарри испуганно попятился, вытаращив глаза, как маленький совенок — вдруг и его сейчас обнимут, притиснут к белой ткани дядюшкиного одеяния, или вообще — подбросят в небо и не поймают?
Но дядя только широким жестом пригласил гостей в дом.
Вилла была невероятной. Мрамор, колонны, много воздуха и света… Какие-то тряпки, которые шевелит сквозняк… Очень красиво. И очень подходит к этому громкому, солнечному дядюшке.
— Мистер Забини…
— Марчелло, мой друг! Мои гости называют меня только так, если не хотят меня обидеть. Ты же не хочешь? А? — и хозяин дома остановился, пристально уставившись на мальчика.
— Нет, что вы, что вы? — струхнул Дадли.
— То-то! А у меня еще гости сегодня! Богатый день! Завираксис заглянул. Помнишь его, Изабелла?
— Старый плут! Приволок тебе новую птичку?
— Ха-ха-ха! — гулко рассмеялся мужчина и неожиданно взмахом палочки закрыл дверь прямо перед носом идущей впереди всех Изабеллы Забини. — Раз уж ты напомнила, не пойдем к столу, пока не покажу мальчишкам птичек. А потом уж и кушать! Я решил!
И они пошли в другую сторону. В маленький внутренний дворик, засаженный деревцами и увешанный птичьими клетками.
Казалось, птицы повсюду. Они летали свободно или тоскливо взирали из-за прутьев решетки. Клевали зерно, пели или только раскрывали рот под наложенным на них заклятием немоты.
— Смотрите, жемчужина моя! — необыкновенно ласково пророкотал Марчелло и снял шелковую накидку, укрывающую одну из клеток.
Внутри оказалась крошечная птичка, пузатенькая, с длинным тонким клювом и блестящими алыми глазками.
— Сниджет! Тебя посадят!
— Спокойно, невестка! Все учтено!
— Ты про фвуперов мне то же самое рассказывал!
— Так и не посадили!
— А почему те птички молчат? — спросил Дадли. Блейз не успел вовремя наступить ему на ногу.
Марчелло Забини, тренер квиддичной сборной Греции и фанатично обожающий все, что имеет крылья, разразился пространной одой прекрасным птичкам фвуперам, которых запрещают держать честным магам злые чиновники. А ведь не так уж и вредно их пение для психики волшебника!
— Да, особенно ярко это доказал Урик Странный, который явился на слушание по делу птичек в Совет совершенно голым, с дохлым барсуком на голове, — хмыкнула миссис Забини.
— Продолжим беседу за столом, — широко улыбнулся Марчелло.
«Стол» был необычным. Очень необычным.
Взять хотя бы то, что вокруг него стояли кровати!
На одной из кроватей возлежал седой старик, приветливо качнувший в их сторону чашей с вином.
Гостям предложили выбрать себе ложе по усмотрению.
Пытаясь хоть как-то пристроить локти и колени, чтобы было удобно брать еду с тарелок, Гарри непрерывно шипел что-то ругательное про этикет и его важность в жизни воспитанного мальчика. К такому их с Дадли миссис Стоун не готовила!
— Локти не клади на стол! Локти не клади на стол! — кривился он. Взрослые только хихикали, не делая попыток подсказать.
По крайней мере за едой тянуться не приходилось. Достаточно было ткнуть пальцем в понравившееся блюдо, и порция тут же перелетала на тарелку.
Марчелло и вовсе ленился — еда прыгала ему сразу в рот. Но так соусом пачкались щеки и одежда, и Гарри не решился попробовать.
Дадли бы плюнул на одежду и щеки, но он не знал, как так сделать, а спросить стеснялся.
К тому же, еда… Очень уж много экзотического оказалось на столе.