Мне стоило некоторого усилия (небольшого) понять и оценить логику англичан. В стране, где достоинство и право личности изначальны, базисно охраняются, этот уровень как бы неловко со стороны обеспечивать. Как-то само собой разумеется, что личность (весьма импозантная персона - VIP) имеет возможность сама решить такую физиологическую проблему, как путь из Хитроу в "Гайд-парк". Личность эту как-то даже неудобно везти на "чужих колесах".
Таков высокий смысл ритуала.
Конечно, на уровне элементарном нам "помогли". То есть нашлись друзья, которые прикатили-таки в Хитроу и докатили-таки трех москвичей до "Гайд-парка". Но - неофициально. Достоинство личности не было задето. Высокие персоны (я имею в виду судей букеровского жюри) не были вынуждены воспользоваться казенными колесами пригласившей их стороны. Их статус не был поставлен под сомнение.
Не собираюсь описывать ни Лондон, ни Британский совет, принявший нас, ни музей, в который я кинулся после заседания. Могу только подтвердить, что достоинство личности - действительно базис английской жизни. В том числе и потому, что никто не выясняет при этом, в чем оно, это достоинство, заключается. Оно - само собой. Оно в основе английской простоты и естественности. Надо оказаться "внутри" категории достоинства. Если это не удается, никто тебя не "изгоняет". Тебя просто перестают замечать. Это неуловимо и неопределимо. Это в воздухе.
Впрочем, отчего ж неуловимо? Захочешь - и уловишь. Вот, например, Национальная портретная галерея рядом с Национальной галереей живописи. То есть, помимо всей высочайшей истории искусств от иконы до модерна, еще и специально - портрет. Сотни исторических деятелей: от классики, с положением кулака на рукоять меча, до современной фотографии, которая портретирует людей сегодня. От Елизаветы до Елизаветы... От Черчилля до Хокинга - о Стивене Хокинге говорю особо, потому что его портрет меня поразил. Но об этом можно много писать.
Вернувшись в Москву, я раскрыл газету "Сегодня" и в колонке одного из обозревателей обнаружил неожиданный повод для дальнейших размышлений на эту тему. Там сказано, что я не имею представления "ни о личности, ни о социальности, ни о человеке, ни об обществе".
Конечно, с такими вещами не спорят. Тем более что попал я в один список с такими людьми, как Синявский, Гефтер и Померанц (отобраны по принципу "любят пописывать или еще как-то самовыражаться"; впрочем, речь в той колонке идет обо всей "нынешней русской интеллигенции", так что это даже лестно). Но один интересный момент автор газеты "Сегодня" подметил: он сказал, что мы стремимся "подменить бытование своих текстов в культуре своим физиологическим существованием".
Со стороны виднее. Может, и стремимся. Поскольку в нашей молодости физиология была вообще изгнана за пределы концепции человека (мы, шестидесятники, росли в презрении к ней), то отвоевание личности вполне может быть и "физиологично". Надо знать всему место и иметь такт. Когда мой оппонент в одной фразе сбивает два "своих", в другой путает падежи, а в третьей пишет об актере, что "его лицо играло заглавную роль",- это тоже физиология, в грамматическом выражении. Ничего не имею против. Только тянет обратно в Лондон. В портретную галерею. Перед Хокингом постоять.
Я сказал, что меня потряс его портрет. Я не берусь излагать здесь мироконцепцию великого физика. Я о силе духа человека, которому судьба оставила только кончики пальцев и глаза - все остальное забрала болезнь. И все-таки он стал великим ученым, этот британец, родившийся в 1942 году под бомбами.
На полотне работы Иоланды Зоннабенд все это есть. Пальцы, вцепившиеся в рычаги инвалидного устройства. И синие-синие глаза, впившиеся в то, что видит он один. Без "физиологии" я бы ничего не понял, я просто ничему не поверил бы в этом портрете. Личность возникает из "ничего" - и из "всего", вопреки "всему", благодаря "всему".
Как добираться от Хитроу до "Гайд-парка", личность решает сама. И где делать остановки. И как понимать мироздание на этом пути, в этой пустыне, среди этого базара, который называется нашим "сегодня".
...ВЕНГРЫ
ВЕСТНИКИ
Из ответов на вопросы Вл. Коркина ("ЛГ-Досье")
- ХХ съезд КПСС в жизни страны и вашей лично жизни? Представляете, чтобы его не было?
- Нет, не представляю. Хотя, конечно, тут была масса случайностей, привходящих обстоятельств и прочих художеств истории. И номер съезда мог не совпадать с номером века, и вообще могло быть поменьше сюрреализма, когда человек, у которого "руки по локоть в крови", обвиняет других в том же самом, и нет сил от него отшатнуться, и это действительно реальность освобождения, и бросаешься вместе со всеми к вдруг открывшейся отдушине, потому что другой нет и не предвидится. Это я про "партию". Какое дело, казалось бы, до того, что они там решают между собой на закрытых заседаниях? Однако знаешь же все - шкурой знаешь,- что решается наша общая судьба. Ибо никакая это не "партия", то есть не "часть", а некий стержневой орден, гарантия единства, запрет шатаниям - искусственная железная система, распоряжающаяся всем и не отвечающая ни за что "по мелочи", но глобально за все.
Не было бы этого съезда - все равно было бы что-то в том же направлении. Момент-то подступал неотвратимо: Отечественная война позади и отходит, как заморозка; оттаивает душа у народа, неуверенно, опасливо. Либеральное послабление неизбежно; одолей Берия Хрущева - он сделал бы, в принципе, то же самое (и пытался делать, пока не убили), хотя, конечно, психологические краски были бы другие и степень человеческой мерзости иная. Но так или иначе, тогда это можно было сделать только через партию. И сделали.
Партия, между прочим, действительно была квинтэссенцией народных качеств, как плохих, так и хороших, Я в партии никогда не состоял (звали удержался), но именно поэтому мне особенно противно, когда вчерашние партшустрики вешают на партию всех собак. Партия делала то, на что был способен и чего так или иначе хотел народ. Народ писал доносы - она сажала. Народ был в озверении - она казнила. Народ стал оттаивать - она заговорила о "законности", о "коллективном разуме", о "разрядке". Голос у партии был по-прежнему хриплый и лукавый, язык - суконный, мысли - не длиннее "резолюции". Но это был луч света, проникший в наш барак.