Ах, так это всего лишь "правила игры"? Тогда при чем тут "совесть" и прочие мерехлюндии из арсенала плакальщиков?
А при том, что всякая система состоит из людей. И если система сверху донизу - делает вид, что она выдавливает евреев (и выдавливает-таки), а люди по возможности их спасают (хотя делают вид, что давят),- значит, не так проста и эта система, и не так просты эти люди.
Люди - лукавы, хитры, изворотливы. Система - блудлива, лжива, демагогична. И оставляет людям - пусть минимальный - шанс ослабить давление. Именно потому, что она, система, блудлива. А блудлива потому, что знает человека. Который лукав. А лукав потому, что знает блуд системы и не хочет брать лишний грех на душу.
"Разве это был антисемитизм? - вспоминает старик в беседе с Цейтлиным незадолго до смерти.- В те страшные годы почти все крупные литовские писатели поддерживали меня... Шимкус, Балтушис, Венцлова, Цвирка, Тильвитис... Я чувствовал их теплые взгляды, которые резко диссонировали с тем, что писали газеты. И не только взгляды. Как раз в разгар "дела врачей" меня вызвал к себе Балтушис - в ту пору мой шеф, главный редактор журнала "Пяргале": "Слушай, Йосаде, тебе надо сейчас поехать в Ялту. Вот путевка в дом творчества на два месяца, потом сможешь остаться там еще"... Это было не только со мной. Я знаю еврейских журналистов, которые, на первый взгляд, серьезно пострадали в период "борьбы с космополитами". На первый взгляд... В сорок восьмом году с ними, если не ошибаюсь, беседовал сам Шумаускас (в то время - заместитель председателя Совета министров Литвы). Разумеется, беседовал с каждым наедине. Схема разговора была той же: "Уезжай из Каунаса в Шяуляй... Дадим квартиру... Дадим работу". А формально "еврея-космополита" убирали из партийной печати. И рапортовали об этом в Москву".
Литовцы не могли отменить тот "государственно-партийный антисемитизм", который им спускала Москва. Но они, как могли, его смягчали. Те самые литовцы, которым - после июньской бойни сорок первого года - можно было приписать (и приписывали) повальную юдофобию.
Да что говорить о тех "рядовых интеллектуального фронта", которые по редакциям и театрам, по институтам и студиям тихо упирались, не выдавая евреев на расправу,- сам Палецкис - Председатель Президиума Верховного Совета Литовской ССР - позвонил как-то в редакцию... впрочем, передаю слово прямому свидетелю, взявшему трубку.
"- Йосаде? Приходи в Президиум. Тебе приготовлен пропуск. Сейчас десятый час. Жду тебя ровно в одиннадцать.
Через час я сидел в кабинете президента у огромного - хорошо помню блестящего письменного стола. (Почему-то показалось: стол - из слоновой кости).
- Вот два написанных мною рассказа,- сказал он, словно продолжая ранее начатую беседу.- Оба по шесть страниц. Будь добр, прочитай их, но очень внимательно. А я на десять минут выйду.
Я прочитал. Очень внимательно. На одном дыхании... У меня потемнело в глазах. Передо мной лежали две сценки из жизни гетто. Я увидел голодных детей. Услышал выстрелы, крики. Испуганные люди куда-то бежали, спешили спрятаться... Акция уничтожения. Слезы евреев, муки евреев.
Вскоре Палецкис вернулся в кабинет и сел напротив меня.
- Прочел?
- Да.
- Как написано?
- Гм... впечатляюще.
- Йосаде, я тебя очень прошу, сделай так, чтобы рассказы были напечатаны в "Пяргале". Я знаю, ты - хозяин там, ты сможешь... Договорились?..
Я вышел из кабинета и еще долго не мог прийти в себя... Неужели Палецкис такой наивный человек и сам не понимает, что теперь такую ересь нельзя печатать, спрашивал я себя, а в сердце... Признаюсь, хотя я много лет знал этого честного литовца, настоящего интеллигента, у меня возникло мерзкое подозрение: это провокация...
Конечно, рассказы о гетто журнал не напечатал. Вроде бы я их показывал редактору, а может, и не показывал, не помню.
...Вскоре, 5 марта 1953 года, умер Сталин".
Теперь можете делать выводы и строить версии. Нет, не о том, "показал" или "не показал" Йосаде тексты редактору - уж если пришла в голову "провокация",- то, конечно, ни черта он не показал. Но не о нем речь - о Палецкисе. Он что, настолько был информирован, что "просчитал" смерть Сталина и решил загодя вписаться в новый "поворот"? Не поверю. А вот в другое - поверю: просто излил душу честный литовец. Головой рискнул, между прочим. Весь свой авторитет "Председателя Президиума" и т.д. поставил на кон - может, надеялся: должность защитит.
А если так, то подозрение в провокации, строго говоря,- действительно мерзко. И то, что Йосаде лично приговорил рассказы к корзине,- к тому близко. Наверное, оба это поняли: и Президент (первое лицо республики, "хозяин", так сказать), и ответственный секретарь журнала (никакой не "хозяин", а тот самый "единственный еврей", которого держали по "правилам игры"). Встречались потом - ни словечком не обмолвились о том эпизоде. Чтобы от стыда не сгореть: еврей - за то, что он про литовца подумал; литовец - от неловкости, что догадался, что тот подумал.
Кто без греха - пусть бросит в них камень.
Но откуда этот град камней, этот повальный грех, эта чума, общее помешательство, когда вроде бы все - сторонятся и мучаются, и однако все участвуют? Почему из "центра", то есть из Москвы идут чудовищные директивы? Там-то, в Москве, нормальные люди тоже ведь сторонятся мерзости. А масса? Ах, масса... Что, Сталин - один закрутил антисемитскую карусель? И у него одного - хватило бы сил?
Йосаде понимает: "Это, конечно, не так. Смерть тирана сама по себе мало что решает для маленького человека. Тиран продолжает жить в душах миллионов".
А в душах миллионов это - откуда? Эта ненависть?
"Изгнание...Погромы...За десять заповедей Моисея мы заплатили кровью. За то, что еврей из Назарета завещал любить ближнего, как самого себя, заплатили кровью. За то, что Маркс требовал справедливости,- снова кровь. Из поколения в поколение реками льется наша кровь. Нас ненавидят...