Тяжело мне и грустно мне стало,И невольно на память пришло,Как мне в детские годы бывалоУ камина тепло и светло.
Друзьям
Мы в жизнь вошли с прекрасным упованьем,Мы в жизнь вошли с неробкою душой,С желаньем истины, добра желаньем,С любовью, с поэтической мечтой,И с жизнью рано мы в борьбу вступили,И юных сил мы в битве не щадили.
Но мы вокруг не встретили участья,И лучшие надежды и мечты,Как листья средь осеннего ненастья,Попадали, и сухи и желты, —И грустно мы остались между нами,Сплетяся дружно голыми ветвями.И на кладбище стали мы похожи:Мы много чувств, и образов, и думВ душе глубоко погребли… И что же?Упрек ли небу скажет дерзкий ум?К чему упрек?.. Смиренье в душу вложимИ в ней затворимся – без желчи, если можем.
Путник
Дол туманен, воздух сыр,Туча небо кроет.Грустно смотрит тусклый мир,Грустно ветер воет.
Не страшися, путник мой,На земле все битва;Но в тебе живет покой,Сила да молитва.
Дорога
Тускло месяц дальнийСветит сквозь тумана,И лежит печальноСнежная поляна.
Белые с морозу,Вдоль пути рядамиТянутся березыС голыми сучками.
Тройка мчится лихо,Колокольчик звонок,Напевает тихоМой ямщик спросонок.
Я в кибитке валкойЕду да тоскую:Скучно мне да жалкоСторону родную.
Кабак
Выпьем, что ли, Ваня,С холода да с горя;Говорят, что пьянымПо колено море.У Антона дочь-тоДевка молодая:Очи голубые,Славная такая.Да богат он, Ваня;Наотрез откажет;Ведь сгоришь с стыда, брат,Как на дверь укажет.Что я ей за пара?Скверная избушка…А оброк-то, Ваня,А кормить старушку!Выпьем, что ли, с горя?Эх, брат! да едва лиБедному за чаркойПозабыть печали!
Изба
Небо в час дозораОбходя, лунаСветит сквозь узораМерзлого окна.
Вечер зимний длится,Дедушка в избеНа печи ложитсяИ уж спит себе.
Помоляся Богу,Улеглася мать;Дети понемногуСтали засыпать.
Только за работойМолодая дочьБорется с дремотойВо всю долгу ночь.И лучина бледноПеред ней горит.Все в избушке беднойТишиной томит;
Лишь звучит докучноБолтовня однаПрялки однозвучнойДа веретена.
Обыкновенная повесть
Была чудесная весна!Они на берегу сидели —Река была тиха, ясна,Вставало солнце, птички пели;Тянулся за рекою дол,Спокойно, пышно зеленея;Вблизи шиповник алый цвел,Стояла темных лип аллея.
Была чудесная весна!Они на берегу сидели —Во цвете лет была она,Его усы едва чернели.О, если б кто увидел ихТогда, при утренней их встрече,И лица б высмотрел у нихИли подслушал бы их речи —Как был бы мил ему язык,Язык любви первоначальной!Он, верно б, сам, на этот миг,Расцвел на дне души печальной!..Я в свете встретил их потом:Она была женой другого,Он был женат, и о быломВ помине не было ни слова.На лицах виден был покой,Их жизнь текла светло и ровно,Они, встречаясь меж собой,Могли смеяться хладнокровно…А там, по берегу реки,Где цвел тогда шиповник алый,Одни простые рыбакиХодили к лодке обветшалойИ пели песни – и темноОсталось, для людей закрыто,Что было там говореноИ сколько было позабыто.
* * *
К подъезду! – Сильно за звонок рванул я. —Что, дома? – Быстро я взбежал наверх.Уже ее я не видал лет десять;Как хороша она была тогда!Вхожу. Но в комнате все дышит скукой,И плющ завял, и сторы спущены.Вот у окна, безмолвно за газетой,Сидит какой-то толстый господин.Мы поклонились. Это муж. Как дурен!Широкое и глупое лицо.В углу сидит на креслах длинных кто-то,И подушки утонув. Смотрю – не верю!Она – вот эта тень полуживая?А есть еще прекрасные черты!Она мне тихо машет: «Подойдите!Садитесь! рада я вам, старый друг!»Рука как желтый воск, чуть внятен голос,Взор мутен. Сердце сжалось у меня.«Меня теперь вы, верно, не узнали…Да – я больна; но это все пройдет:Весной поеду непременно в Ниццу».Что отвечать? Нельзя же показать,Что слезы хлынули к глазам от сердца,А слово так и мрет на языке.Муж улыбнулся, что я так неловок.Какую-то я пошлость ей сказалИ вышел. Трудно было оставаться —Поехал. Мокрый снег мне бил в лицо,И небо было тускло…
Хандра
Бывают дни, когда душа пуста;Ни мыслей нет, ни чувств, молчат уста,Равно печаль и радости постылы,И в теле лень, и двигаться нет силы.Напрасно ищешь, чем бы ум занять —Противно видеть, слышать, понимать,И только бесконечно давит скука,И кажется, что жить такая мука!Куда бежать? чем облегчить бы грудь?Вот ночи ждешь – в постель! скорей заснуть!И хорошо, что стало все беззвучно…А сон нейдет, а тьма томит докучно!
* * *
Еще любви безумно сердце просит,Любви взаимной, вечной и святой,Которую ни время не уносит,Ни губит свет мертвящей суетой;Безумно сердце просит женской ласки,И чудная мечта нашептывает сказки.
Но тщетно все!.. ответа нет желанью;В испуге мысль опять назад бежитИ бродит трепетно в воспоминанье…Но прошлого ничто не воскресит!Замолкший звук опять звучать не может,И память только он гнет или тревожит.