Вспомним:
Не только человеческую природу настигло их зверство, но и всех бессловесных животных…
Это, простите, уже не набег «за зипунами». Это необъяснимо бескрайнее зверство, так впечатлившее греков, может объясняться только одним: русы пришли с тем, что называется тотальной войною. С войною на уничтожение.
А вот что могло их подвигнуть на такое?
Только два объяснения могут здесь быть более или менее обоснованны.
Первое: русы сами но себе были зверовидны и жестоки. Кстати, история их проделок в каспийских походах, о чём пойдёт речь ниже, подтверждает такое умозаключение. И второе: что русы — напомню, неорганизованные банды, по словам Фотия — вели тотальную войну на уничтожение но заказу третьей силы. Которая и выделила военных инструкторов, способных направлять русскую вольницу на нужные ей цели. И которая смогла информировать русов, что императорская армия ушла на войну с арабами, и столица страны — беззащитна.
И ещё: это сила, которая расплатилась за набег восточным серебром:
Вторая волна восточного серебра поступила после 860 (862) г. Монета византийского императора Михаила III (842–856), возможно, связана с участием варягов в походе Аскольда на Константинополь, —
— пишет уважаемый историк Г. С. Лебедев, рассказывая о кладах в шведском городе-торжище Бирка.
Лично у меня нет сомнений, что за сила могла обладать всею этой стратегическою информацией и заплатить русам за набег (а также скупить добычу) восточным серебром.
Этой силою могла быть только Хазария. Ниже я постараюсь показать это более наглядно, а пока вернёмся к драматическим событиям вокруг Константинополя.
Иоанн Диакон, рубеж X–XI вв.:
В это время народ норманнов (Normannorum gentes) на трехстах шестидесяти кораблях осмелился приблизиться к Константинополю. Но так как они никоим образом не могли нанести ущерб неприступному городу, они дерзко опустошили окрестности, перебив там большое множество народу, и так с триумфом возвратились восвояси.
Никита Пафлагон, 1 пол. X в.:
В это время запятнанный убийством более, чем кто-либо из скифов, народ, называемый Рос, по Эвксинскому понту прийдя к Стенону и разорив все селения, все монастыри, теперь уже совершал набеги на находящиеся вблизи Византия (т. е. Константинополя) острова, грабя все [драгоценные] сосуды и сокровища, а захватив людей, всех их убивал. Кроме того, в варварском порыве учинив набеги на патриаршие монастыри, они в гневе захватывали всё, что ни находили, и схватив там двадцать два благороднейших жителя, на одной корме корабля всех перерубили секирами.
Краткая императорская хроника, кон. IX в.:
Михаил, сын Феофила, [правил] со своей матерью Феодорой четыре года и один — десять лет, и с Василием — один год четыре месяца. В его царствование 18 июня в 8-й индикт, в лето 6368 [860], на 5-й год его правления пришли Росы на двухстах кораблях, которые предстательством всеславнейшей Богородицы были повержены христианами, полностью побеждены и уничтожены.
Продолжатель Феофана, X в.:
Потом набег росов (это скифское племя, необузданное и жестокое), которые опустошили ромейские земли, сам Понт Евксинский предали огню и оцепили город (Михаил в то время воевал с исмаилитами). Впрочем, насытившись гневом Божиим, они вернулись домой — правивший тогда церковью Фотий молил Бога об этом…
Наконец, русы ушли. Почему? Даже если ромейский император срочно замирился с арабами, — за три дня армию вернуть он не успевал никак. Значит, русы ушли сами. И снова: почему?
Некоторые историки упоминают якобы случившийся после погружения Покрова Богородицы в море шторм, который уничтожил много кораблей русов, из-за чего те и вынуждены были прервать свой поход. Однако эту версию не подтверждает сам Фотий в своих обращениях сразу после нашествия. Он лишь восклицает:
Неожиданным оказалось нашествие врагов — нечаянным явилось и отступление их; безмерным негодование — но выше разумения и милость; невыразим был страх перед ними — презренными стали они в бегстве; Божий гнев они имели причиною для набега на нас — Божье человеколюбие нашли мы теснящим их, отражающим их натиск.
Вот за это треков и не любили — за наглость сверх меры. Только что спаслись Божьим промыслом от смертельной опасности — и уже обзывают уходящих врагов презренными.
1.3.2. Страх, ужас и награда
Между тем, по сообщениям из параллельных источников, русы отступили, обременённые богатой добычей. Например, в одном из писем папы Николая I византийскому императору Михаилу III есть упоминание о разграблении окрестностей Константинополя язычниками:
Умертвили множество людей, сожгли церкви святых в окрестностях Константинополя почти до самых стен его.
После чего язычники ушли, —
— избежав всякой мести (nulla fit ultio).
Иоанн Диакон также говорит о том, что русы —
— вернулись с триумфом (triumpho ad propriam regressa est).
Возможно, было так? —
Видѣвше же гpѣцѣ, убояшася, и ркоша; выславше ко Ольгови: «Не погубляй город, имемься по дань, якоже хощеши». И устави Олегь вои, и вынесоша ему брашна и вино, и не прия его — бѣ бо устроено съ отравою. И убояшася гpѣцѣ и ркоша: «Нгьсть се Олегь, но святым Дмитрий, посланъ на ны от Бога».
После чего грозного воителя удовлетворили даром, достойным его:
И заповѣда Олегь дань даяти на 2000 кораблий, по 12 гривпѣ на человѣка, а в корабли по 40 мужь.
. . .
И подняла русь паруса из наволок… И вернулся Олег в Киев, неся золото, и паволоки, и плоды, и вино, и всякое узорочье.
Тут, кстати, и объяснение волне восточного серебра в Бирке. Это не только оплата за набег. Та наверняка была относительно мала — как заповедовал лондонский беженец Березовский, зачем покупать фирму, когда можно купить её руководство. В общем — вождям-князьям этих бандитов по толике. Для них весомой, для заказчика малой. А остальная рванина бандитская пускай на добычу рассчитывает. Которую у неё потом скупят, как оно всегда во время войн бывает.
Скупит кто-то, расплачивающийся восточными дирхемами…
Правда, про 2 тысячи кораблей — явная ошибка или патриотическое преувеличение нашего Нестора: более близкие к событиям источники указывают 200 или 360 судов. Но даже при такой поправке добыча оказывается огромной.