Соответственно Бугазское гирло сузилось с 0,5 км (1833 г.) до 50 м (1865).
Пометим:
из острова стала полуостровом.
Практически на наших глазах!
А тот же Страбон указывает, что при нём Тамань вовсе была архипелагом из пяти островов.
Почти современник древнего географа, некий Псевдо-Скимн, тоже свидетельствует: Синдская гавань, как и Гермонасса и Фанагория, находится на острове:
Затем следуют Гермонасса, Фанагория, которую, как говорят, основали некогда теосцы, и гавань Синдская, населенная эллинами, пришедшими из ближних местностей. Эти города расположены на острове, занимающем большое пространство ровной земли по Меотиде вплоть до Боспора; остров этот недоступен, с одной стороны, вследствие болот, речек и топей, находящихся на противоположной стороне (от моря), а с другой — благодаря морю и озеру.
А? Один в один с Ибн-Русте! Тут тебе и остров, и болота, и недоступность. В одном только разница — у араба в качестве населения острова фигурируют русы. Что ж, для времени создания его труда так оно, похоже, и было. Коли Игорь в 941 году бежал от «греческого огня» к Керченскому проливу, то надо полагать, у него там уже была своя, русская, база. Ибо «берегового права» в те времена никто ещё не отменял, и несчастный лишенец на десятке кораблей становился бы заслуженной добычей жителей побережья. Если они, конечно, не были своими подданными…
«Островом» Тамань оставалась и позже. Как пишет один из весьма информированных в местной истории авторов со ссылкой на генуэзского ученого Висконти, —
в XIV веке река Кубань совсем не разрезала своими рукавами Тамань, т. е. это был монолитный остров, а Кубань впадала в Чёрное море через Кизилташский и Бугазский лиманы. Благодаря этому, суда из Чёрного моря попадали в Азовский рукав, а затем и в Азовское море, минуя Керченский пролив, — этим путём пользовались греки и генуэзцы.
Итак, то, что Таманский полуостров был — и главное, виделся! — древним автором как остров, можно считать установленным. Но вот был ли он «русским»? Тмутараканское княжество — понятно, но ведь арабы речь ведут вообще о русах.
Чтобы увидеть, какое место последние занимали в географических представлениях восточных авторов, предлагаю вновь обратиться к одному из самых старательных и систематических из них — к ал-Идриси. Вот что он говорит в своих описаниях морских путей:
От Карсуна (Херсонес) до Джалита (Ялта) тридцать миль; это город, [принадлежащий] к стране ал-Куманийа. От Джалита до города Гурзуби (Гурзуф) двенадцать миль; это многолюдный город, [расположенный] на берегу моря. От него до города Бартанити (Партенит) десять миль; это небольшой цветущий город, где строят корабли. От него до города Лабада (Ламбат) восемь миль; это прекрасный город. От него до Шалу ста (Алушта) десять миль; это красивый большой город, [расположенный] на море. От него до города Султатийа (Судак) по морю двадцать миль, а от города Султа-тийа до города] Бут(а)р двадцать миль. От Бут(а) р до устья реки Русийа двадцать миль. От устья реки Русийа до (города) Матраха двадцать миль.
Далее ал-Идриси говорит подробнее, когда описывает путь в противоположном направлении — от Трабзона:
От него до города Матрика, название которого передаётся [также, как]Матраха, сто миль плавания… От города Матраха до города Русийа двадцать семь миль… [Город] ар-Русийа [стоит] на большой реке, текущей к нему с горы Кукайа. От города ар-Русийа до города Бутар двадцать миль. Мы уже упоминали ар-Русийа и Бутар ранее.
Трудности здесь с идентификацией и локализацией города Бутар. Как пишет И. Г. Коновалова в своей чудесной книге «Восточная Европа в сочинении ал-Идриси», —
— город Бутар (другие чтения: Б.р.т. р, Б.р.б. р), исходя из расстояния в 20 миль до Судака, локализуют в Феодосии, хотя тем самым не снимается вопрос о происхождении самого названия Бутар… По предположению В. М. Бейлиса, название Бутар могло являться искажением наименования «Босфор», так как рукописи допускают чтение Бусур.
Правда, сама исследовательница присоединяется к тем, кто сопоставляет Бутар с Феодосией, но тут с нею тяжело согласиться. Во-первых, Феодосию все — и арабы в том числе — прекрасно знали как Кафу (Каффу). Перепутать было бы трудно, ибо Кафа была не просто известна — легендарна своим невольничьим рынком. И арабы на нём были весьма деятельными дилерами.
Во-вторых, эта пресловутая Русская река появляется в очень интересном месте. Ибо если плыть, как то следует из маршрутника, вдоль берега от Херсонеса через Судак до Тамани, то река Русийа… повисает в воздухе. Ибо чем бы ни был город Бутар, лежащий, по логике, в двадцати милях к востоку от Судака, река между ним и Таманью может быть только одна — Керченский пролив.
Впрочем, даже и этого быть не может. Не только потому, что Керченский пролив реку мало напоминает — а тем более такую, которая течёт с горы, — а тем более для людей, привычных к пересечению морей вообще и Черного моря, в частности. Но и потому, что мили, которыми оперирует ал-Идриси, составляют, как мы увидим из расчета чуть ниже, 0,74 от византийских миль. Λ те мы знаем: в X веке так называемая византийская миля составляла, согласно данным немецкого исследователя Э. Шильбаха (Schilbach Е. Byzantinische Metrologie. Milnchen, 1970), 1574 м 16 см. То есть от Судака до Бутара 14,8 византийских мили, что даст нам 23,3 км. Где расположено по-своему замечательное место Коктебель. Вот только рядом с ним лежит Карадаг, а его в ту седую старину считали далеко не замечательным пунктом. Напротив: его побаивались не только корабелы, но и все разумные люди. Ибо легенды о тайных святилищах тавров на долгие века пережили своих создателей. Λ тавры в Крыму оставили по себе такую славу, что никому не хотелось проверять, действуют ли ещё их заклятия или нет, и насколько подобрели с тех пор неприкаянные души принесённых ими в жертву.
Но, в общем, главное даже не в этом. Λ в том, что при такой локализации наша Русская река оказывается даже не Керченским проливом, а… Золотым пляжем возле посёлка городского типа Приморский.
Видимо, чтобы разрешить эти противоречия, И. Г. Коновалова, вслед за рядом авторов, приходит к выводу, что речь идёт о реке Дон, которая, дескать, и выливалась в Чёрное море через Керченский пролив, а Азовское море считалось как бы большим донским лиманом. Хорошо. Но тогда с какой такой горы начинает Дон свой путь? И какие двадцать миль могут отделять Матарху — то есть Тамань, не просто лежащую на берегу Керченского пролива, но прямо-таки подмываемую им — от этого самого пролива?
В общем, версия больших учёных, конечно же, звучит просто наивно. И вопиет лишь об отчаянии исследователей. Отчего-то решивших неистово поверить в истинность сведений в одном месте книги, прекрасно видя ложность информации в другом её месте. Как с тем же рукавом Волги, впадающим в Каспийское море.
И это при том, что сама же И. Г. Коновалова меланхолически замечает:
однако и в этом случае расстояние от Судака до Боспора (Корчева) примерно втрое больше указанного.
Да ошибся попросту ал-Идриси или кто-то из его позднейших «соавторов»! Что совершенно неоспоримо доказывается сопоставлением двух отрывков его же собственного текста. Ибо если плыть от Трабзона, то, по его словам, сначала будет Матарха, затем Русийа, а затем Бутар. И в этом случае наша Русская река омывает уже Керчь, а Бутар располагается на Узунларской косе.