Нет, воля ваша, а тоже как-то неловко получается.
Может, русы просто пользуются названиями, унаследованными от иранцев-сарматов, то есть предков осетин?
Может быть. Оно, конечно, интерес степных всадников сарматов к чисто речным топонимам требует отдельной поэмы. Но почему бы и нет: надо же им было как-то обозначать, у какого камня они будут встречать и раздевать корабелов.
Вот только в X веке никаких сарматов вблизи порогов и быть не могло. И иранцев тоже. Кончились сарматы. Лет за 600 до рассматриваемого времени. И, значит, нашему Льоту надо было отправляться в библиотеку, штудировать там фолианты и монографии, чтобы выяснить, как же, чёрт возьми, называли сарматы эти проклятые пороги!
А данное предположение, согласимся, требует ответов на следующие вопросы: откуда, например, у Льота такая страсть к сарматам? была ли у сарматов столь развитая письменность, чтобы оставить по себе географические сочинения? был ли Льот достаточно грамотен в сарматском, чтобы понять их? да и вообще — был ли он грамотен? И, наконец, главный вопрос: где он нашёл библиотеку на тогдашнем Готланде?
Но можно на эти вопросы не отвечать. Ибо логика изложения императора Константина не позволяет предположить, что русы пользовались вообще не своими словами, обозначая пороги.
Смотрим: корабли у нас ведут, как говорит Багрянородный, — русы. И названия порогов даны по-русски. То есть на языке тех, кто ведёт корабли. И если русы пользуются осетинскими названиями, тогда остаётся только один ответ: русы — осетины.
Какие интересные у нас осетины получаются! Зовут их Карлами, Хёгбьярнами, Эймундами и Хродвислами. Работают они, степные всадники, кормчими, то есть штурманами кораблей дальнего плавания. Ставят надгробия в Швеции. Добрались от Владикавказа до Балтики, соорудили корабль, доплыли до Готланда и воздвигли там камень…
Кстати, тогда и это — тоже осетины:
…Карлы, Инегелдъ, Фарлофъ, Веремудъ, Рулавъ, Гуды, Руалдъ, Карнъ, Фрелавъ, Рюаръ, Актеву, Труанъ, Лидулъ, Фостъ, Стемиръ, иже послали от Олга, великаго князя рускаго.
Как интересно! Так и видишь эту сцену:
— Аве, цесари Лев и Александр! Прибыли к вам на переговоры. Позвольте представиться: Карл, Инсгсльд, Рулав и так далее. От рода осетин…
Вот, должно быть, остолбенели цесари, увидев хорошо знакомых им аланов с именами Фарлоф и Рулав, да еще выступающих от имени русов! А те недавно едва Царьград не взяли, приплыв к нему на сотнях кораблей, и были так похожи на норманнов, что их норманнами и называли!
Можно представить себе также и удивление императора Людовика в Ингельгейме после того, как он распорядился проверить аутентичность послов «народа Рос». Ещё бы! Прибывают два посла, представляются осетинами, представляют осетин, говорят по-осетински… Просят их пропустить с территории нынешней Турции в северокавказскую Осетию через территорию Германии.
А на поверку оказываются — шведы!!!
А потому, чтобы не иметь дело с «ребристыми яйцами» и осетинами, визитирующими немецкого императора от имени русов, подойдём к делу без предвзятости. Тем более что у меня, скажем, не вызывает непереносимых душевных мук осознание того, что росы-русы говорили на не славянском языке и были, следовательно, не славянами. И я не собираюсь исторгать первых руководителей моего государства из числа моих предков только на том основании, что они не имели чести принадлежать к древлянам или мифическим полянам.
Так что попробуем объективно разобраться, на каком же языке говорили эти пресловутые росы.
Сначала посмотрим, не проявляются ли похожие названия ещё в каких-либо источниках.
Про рунические камни с упоминанием Айфора мы уже говорили. Значение этого слова мы ещё попытаемся найти, но вот его основа —
— for(-s) —
— оказывается, весьма продуктивна в скандинавских языках.
Скажем, в Исландии мы находим топонимы —
— Forsá, Forsvöllr —
— и им подобные.
Интересен их перевод. В первом случае — Порожистая река, во втором — Долина водопадов.
И подобные топонимы-гидронимы во множестве встречаются и в Швеции, и в Норвегии, и в Финляндии. И в своих комментариях в академическом издании сочинения Константина Багрянородного выдающийся русский исследователь В. Г. Литаврин даёт похожие примеры:
…Названия второго, пятого и, возможно, четвертого порогов, аналогичные Storfors, Degefors, Langfors, Hogfors, Djupfors и другим в Швеции, где апеллятивы характеризуют называемый объект (ср. топонимы с терминами holmr — «остров», gryna — «подводная мель», har(a) — «каменная мель» и др.
На ещё один образец подобного образования топонима указала также Ю. Короткая. Она привела пример реки Ванда в словаре Брокгауза и Ефрона:
Ванда — река Нюландской губернии, в Финляндии, дл. 75 в., впадает в Финский залив в 5 в. от Гельсингфорса. Полноводна и порожиста (порог Гаммелъстодсфорс до 20 фт. выш.), 1550 при устье В. был основан г. Гельсингфорс, перенесенный на нынешнее место 1739.
То есть, повторим, такие топонимы — нормативны.
Впрочем, и это неважно. Ибо в древнесеверном языке мы и находим буквальное:
for-s (l), fos-s — водопад; брызгать, фыркать, прыскать.
Слова «порог» нет, верно. Но его нет, скажем, и в немецком. В смысле сам «порог» есть, конечно, но вот в смысле речного — нет. Заменяется длинным словом Stromschnelle — «быстрота потока». Быстрина. Впрочем, немецко-шведский словарь, ничтоже сумняшеся, даст перевод этому слову… ага — fors.
В общем, не будем наводить на плетень Бритву Оккама и мирно признаем fors — порогом. Речным.
И тогда у нас получаются дивные вещи с нашим багрянородным свидетелем. Искажения там, конечно, ещё больше, чем при славянской передаче названий. К примеру, вечно тянет грека — или того информатора — на греческое «-форос». Но раз уж мы увидели Айфор в Швеции, то примем в качестве рабочей гипотезы, что и другие «-форсы», «-ворсы» в нашем тексте про пороги означают-таки «пороги». Если что-то похоже на утку, плавает, как утка, крякает, как утка, то перед тобой, скорее всего, утка. Селезень, на худой конец.
И вот что тогда выходит на древнесеверном.
Улворси = Улфорс —
на выбор:
Olmfors = бушующий, бешеный, штормовой, дикий, крутящийся порог
или
Ol(l)fors = от ремень, лента, угорь + порог, т. е. «извивающийся» порог.
Или более поэтично. Оl-, al — вполне допустимое смешение произношения. И получаем мы простое и незамысловатое: al-l-r — «все, всё» и for-s — «сила, гнев». Иными словами, «Все-Сильный», «Все-Гневный».
Но здесь мы подходим ещё к одному очень спорному вопросу.
Мы ведь знаем, что по-славянски название второго порога «Остроунипрах». И поэтому сегодня многие исследователи послушно ищут «Остров у порога» и отсюда — изобретают что-нибудь вроде северного Holmfors, острова с порогом или с водопадом. Получается не очень убедительно, да и зачем? Мы же уже убедились, что Константин составлял не словарь, а путеводитель.