Вот пришли Касьян Угодник и Николай Угодник к Богу в рай. «Где ты был, Касьян Угодник?» — спросил Бог. «Я был на земле, — отвечал тот, — пришлось мне идти мимо мужика, у которого воз увяз. Он просил меня: помоги, говорит, воз вытащить; да я не стал марать райского платья». «Ну а ты где так выпачкался?» — спросил Бог у Николая Угодника. «Я был на земле, шел по той же дороге и помог мужику вытащить воз», — отвечал Николай Угодник. «Слушай, Касьян! — сказал тогда Бог, — не помог ты мужику, — за это будут тебе через четыре года служить молебны. А тебе, Николай Угодник, за то, что помог мужику воз вытащить, будут служить молебны два раза в год».
С тех пор так и повелось: Касьяну только в високосный год служат молебны (29 февраля. — Ред.), а Николе — два раза в год.
Идут раз Никола и Касьян вдоль реки, вдруг слышат крик: «Помоги, батюшка Никола, вытащи из воды, поставлю двухкопеечную свечку». Тот пошел и вытащил старичка. Касьян после этого и говорит: «Какой ты, право, жалостливый! Мне бы посули свечку величиной с лес, и то не пошел бы». Никола ему отвечает: «Ой, ты, Касьян и немилостивый!» С этих пор он и стал называться Касьяном Немилостивым.
Хохол — чертова голова
Один раз Бог с Николаем Милостивым и архангелами ходили по земле и осматривали порядки. Случилось им идти мимо болота, поросшего густым камышом. Бог окинул всевидящим оком камыш и увидел — черт дерется с хохлом. Закипело сердце Бога гневом, и велел он архангелу отрубить мечом огненным головы и черту, и хохлу. Архангел немедленно отрубил головы и разбросал их в разные стороны. Идут дальше. Никола Милостивый выбрал минуту, когда сердце Бога успокоилось, и говорит: «Господи, за что ты велел отрубить головы?» — «А тебе разве жаль их!» — «Да, Господи, жаль». Тогда Бог велел Николе сказать хохлу и черту, чтобы они взяли свои головы и приставили к туловищам. Никола вернулся назад и распорядился, как повелел ему Господь. Хохол и черт бросились каждый за своей головой. Но тут случилось недоразумение, — черт схватил хохлацкую голову, а хохол — чертову. Головы приросли, и с той поры хохла величают не иначе, как чертова голова.
Перегорелая заря
Пахал мужик пашню, а в это время на небе заря перегорала (вечер был). Вот попадается ему навстречу старичок.
— Скажи, мужичок, к чему это заря перегорает?
— Да к ненастью, старинушка.
Старичок (а это сам Николай Угодник был) перевел мужика через оглоблю, оборотил его конем и начал на нем землю пахать. На другой день опять мужичку попадается и спрашивает:
— Ну, к чему заря на небе перегорает? К ненастью?
(А день светлый стоит да теплый). Тот и повинился, что не знает.
Святой Конон
Святой Конон. Художник В. Ткаченко.
Полное собрание этнографических трудов А. Е. Бурцева
Святой Конон был начальником над всеми чертями, и что хотел, то и заставлял их делать: пахать ли — пашут, дрова ли рубить — рубят. Мощи св. Конона лежат в Киеве. Там он в двенадцати кувшинах и всех чертей запрятал. Надоели ему черти, и захотел он уничтожить их со света. Вот и говорит он чертям, взяв двенадцать кувшинов: полезайте в кувшины, а я буду варить пиво; а когда сварю, буду вас поодиночке выпускать и угощать. Черти поверили обману, а св. Конон взял да зааминил их там. Ну, черти и остались в кувшинах. Потом св. Конон взял эти кувшины и закопал в землю. Помер св. Конон, а после него в том месте, где были зарыты черти в кувшинах, стали строить церковь. Начали рабочие копать тут землю и наткнулись на кувшины. «Ах, братцы, — сказали они, — клад нашли мы», и вынули один кувшин. Разбили его, а из него вдруг вылетела тьма чертей, что даже солнышко помрачилось от них. Рабочие испугались и не стали трогать остальные кувшины. Так в Киеве и до сих пор стоят кувшины с зааминенными чертями. А не случись этого, черти заполонили бы всю вселенную; они в кувшинах-то превратились в песчинки.
Пустынник и черт
Жил-был святой пустынник. Вычитал он в Писании: «все, чего ни пожелаешь, и все, чего ни попросишь, — то Господь тебе и дарует». Захотелось ему испытать: правда ли это? «Ну, может ли такое статься, — думал он, — если я пожелаю взять царевну в жены, то неужели царь выдаст ее за такого старца!» Думал, думал и пошел к царю. «Так и так, — говорит, — хочу взять за себя царевну замуж». А царь отвечает: «Если ты достанешь мне такой дорогой камень, какого еще никто не видывал, так царевна будет твоею женою». Возвратился пустынник в келью. А черту уж досадно смотреть на его святое житие! Пришел он соблазнять пустынника и стал сказывать ему про свое могущество. «А сможешь ли ты, нечистый, влезть в этот кувшин с водою?» — спросил пустынник. «Э! Да я, пожалуй, и в пустой орех влезу, а не только в кувшин!» — «Однако попробуй сюда влезть!» Черт влез в кувшин, а пустынник и начал его крестить. «Отпусти меня, отпусти!» — заорал черт во все горло. — Крест меня жжет, страшно жжет!» — «Нет, не отпущу. Если только не возьмешься достать мне такой дорогой камень, какого еще никто на свете не видывал. Ну, тогда другое дело!» — «Достану, достану; только отпусти!» Пустынник от-крестил кувшин; черт выскочил оттуда и улетел. Через малое время вернулся он с дорогим камнем, и пустынник понес его к царю. Тот, делать нечего, велел царевне готовиться выходить замуж за старца, а пустынник и говорит: «Не надо! Вычитал я в Писании: «что ни попрошу у Бога, — то мне и сделает». Вот мне и захотелось испытать, а правда ли это? Жениться я и не хочу». — А нечистый уж как было радовался, что смутил пустынника: вот-де женится на царевне, какое уж тут спасение!
Заспорил пустынник с чертом: «не влезешь-де ты, окаянный, в орех-свистун». Черт расхвастался и влез. А пустынник давай его крестить. «Пусти, — закричал нечистый. — Пусти! Меня крест огнем жжет!» — «Выпущу, если пропоешь ангельские гласы!» — «Не смею, — говорит нечистый, — меня разорвут за это наши!» — «Однако пропой». — «Что делать?» — согласился черт. Выпустил его пустынник на волю, сам пал на колени и начал Богу молиться, а нечистый запел ангельские гласы: то-то хорошо! то-то чудесно! Черти-то прежде были ангелами, оттого они и знают ангельские гласы. Как запел он, так и поднялся на небо, — Бог простил его за это пение.
Жил в лесу труженик, тридцать лет трудился он Богу, и сколько ни старалась нечистая сила — никак не могла его смутить. Стали черти промеж себя думать, что бы такое ему сделать; думали-думали и вот как ухитрились. Оборотился один нечистый странником и пошел мимо кельи труженика, а другой ему навстречу, напал на него, словно разбойник, и давай душить. Труженик услышал шум и крики, схватил топор и бросился на помощь; только глядь: пустился разбойник от него в сторону, а другой черт, что был странником, лежит да охает, едва дух переводит. «Помоги, — умоляет, — добрый человек! Возьми в свою келью, пока с силами соберусь. Совсем было задушил, окаянный!» Взял его труженик в свою келью; пожил нечистый день и два и говорит старцу: «Спасенное твое дело! Много в нем благодати! Хочется и мне потрудиться; оставлю жену и детей и пойду к тебе под начало». Вот стали они вместе трудиться, дни и ночи стоят на коленях и кладут поклоны. Еще старец иной раз устанет и вздремнет, а новый труженик совсем не знает устали. Прошло сколько-то времени, и стал нечистый говорить старцу: «Не добро нам вместе трудиться; пожалуй, лишнее слово скажешь или друг дружку осудишь. Давай перегородим келью надвое и станем жить всякий в своей половине». Так и сделали. Раз как-то захотелось старику посмотреть, что делается у соседа; крепился он, крепился и не выдержал. Влез на перегородку и просунул голову; смотрит: стоят на столе бутылки с вином и разные скоромные яства, а за столом сидит чудная-чудная красавица. «А, так ты за мной подсматривать! — сказал нечистый. — Выбирай теперь любое за свою провинность: хочешь — вина выпей; хочешь — блуд сотвори. А не то, брат, прощайся с белым светом; у меня коротка расправа!» «Как быть? — думает старец. — Что мне делать? Если мяса съем — теперь пост, будет большой грех; если блуд сотворю — грешнее того будет; выпью лучше я вина». Выпил один стакан и сам не знает, отчего вдруг повеселел; а черт уж другой ему подставляет и третий, и забыл [старец] про свое спасение: наелся скоромного и блуд сотворил. «Пойдем теперь воровать! — говорит нечистый. — Заодно уж грешить; семь бед — один ответ!» Пошли ночью в деревню, залезли в кладовую и ну забирать что под руку попало. Черт нарочно как застучит: такого грохоту наделал, что хозяева проснулись, тотчас схватили старика и посадили его в тюрьму. А черт в ту минуту неведомо куда пропал. Наутро собрался народ и присудил повесить вора: «Этих старцев жалеть нечего; они не Богу молятся, а только норовят в клеть забраться!» Привели вора на базарную площадь, втащили на виселицу и накинули петлю на шею; вдруг откуда-то взялся нечистый, встал к нему под ноги и начал его поддерживать. «Что, — спрашивает, — небось, испугался?» — «Как не испугаться! — говорит старец. — Смерть моя приходит». — «А ну посмотри: не увидишь ли чего?» — «Вижу: обоз идет». — «А велик?» — «Да так велик, что один конец уж давно проехал, а другого еще не видать!» — «С чем обоз?» — «Со старыми дырявыми лаптями». — «Это, брат, те самые лапти, что мы оттоптали в трудах и хлопотах, чтобы как-нибудь тебя смутить. Не видишь ли еще чего?» — «Вижу: болото огнем горит, а в огне котлы кипят». — «Так и мы с тобой будем жить!» — сказал дьявол и столкнул старца со своих плеч. Так и погиб он на виселице смертью грешника.