Они сидели в кабинете вдвоем. Профессор Захаров, завкафедрой биологии Санкт-Петербургского госуниверситета, и командующий ополчением генерал-лейтенант Жихарев.
– Сомнений нет? – спросил генерал устало.
– Нет, – Захаров понурился. – Ни единого.
Генерал не спал уже трое суток. С тех пор, как прибыл в Старый Петергоф. Сюда, в университетскую лабораторию, доставили живого пришельца, добытого группой добровольцев-разведчиков. Единственной, которая уцелела и вернулась с трофеем.
За трое суток в наглухо изолированном помещении ученые подвергли муравья всем мыслимым тестам, опытам и исследованиям. Результат оказался ошеломительным.
– Значит, все наши предыдущие выкладки идут коту под хвост? – медленно проговорил генерал.
– Выходит, так, – профессор Захаров хрустнул пальцами. – Давайте подытожим, что нам известно. Итак, это не живые существа и не рой, как мы изначально предполагали. Мы имеем дело с бандой управляемых роботов. Биороботов, если быть точным. Вопрос на повестке дня всего один: кто и как ими управляет.
– Постойте, – генерал поднялся и принялся расхаживать по кабинету. – А как это меняет суть дела? Мы считали, что завоеватели обладают естественным коллективным разумом, так? И что ими командуют некие подобия муравьиных маток, хотя ни одну из них никто не видел. Теперь же выяснилось, что интеллект у них искусственный и довольно примитивный. А все прочее осталось неизменным. В конечном итоге задача сводится к прежней: локализовать места нахождения их командования. С той разницей, что командиры не муравьиные матки, а некие существа, нам пока неизвестные.
– Возможно, командиры тоже роботы. Только другие – высокоорганизованные и с развитым интеллектом. Однако вот какое дело, генерал. Мы считали, что физические размеры маток по сравнению с размерами рабочей особи достаточно велики. По аналогии с земными насекомыми. И рассчитывали, что нам удастся определить нахождение хотя бы одной и попытаться вступить в контакт. Теперь же получается, что всем этим биомеханическим сбродом могут управлять устройства величиной с ноготь. Или еще меньше. И находиться они могут практически где угодно.
– Если так, то шансов у нас нет, – сказал Жихарев хрипло. – Ни договориться с ними, ни даже задать вопрос мы не сумеем. О гуманности, свойственной разумным существам, можно и не упоминать. Значит, мы обречены, так? Несколько лет, от силы десяток, и на Земле останутся одни муравейники?
Профессор понуро кивнул. С каждым днем муравейники увеличивались в радиусе на сто-двести метров. Элементарный подсчет показывал, что при такой скорости санкт-петербургский муравейник через пять лет сомкнется с московским. А тот еще через пару лет – с волгоградским. Который к тому времени уже срастется с ростовским…
– Давайте возьмем тайм-аут, – сказал генерал. – Черт возьми, я должен хоть немного поспать.
Поспать Жихареву толком не дали.
– К вам просится человек, товарищ генерал-лейтенант, – доложил с порога ординарец. – Говорит, дело чрезвычайной важности, не терпящее отлагательств.
– Я до сих пор не верю, что ты живой. – Марьяна прижалась к Степке, уткнулась носом под мышку. – Страшно было, милый?
– Когда пробирались к лазу – еще как, – признался Степка. – И когда возвращались. Под землей – нет.
Марьяна вздохнула и прижалась теснее. Степка запустил ладони в длинные темно-русые пряди, застыл. Он плохо понимал, как получилось, что такая женщина выбрала из тысяч окружающих ее голодных мужиков именно его. Высокая, длинноногая, по любым меркам – красавица, даже удивительные редкостные глаза ее не портили, а делали, пожалуй, еще красивее. Разные: левый, небесно-голубой, и правый, темно-синий, почти васильковый.
Степка познакомился с ней случайно – в тылу, еще когда в калищенском военкомате формировали из беженцев ополченческие роты. Познакомился и с ходу пригласил вечером погулять, полюбоваться закатом.
То, что Марьяна не обычная девчонка с пригорода, а известная журналистка и бывшая ведущая радиопрограмм, он узнал гораздо позже. Уже после того, как провел с ней не одну ночь.
– Не будем о том, кто ты и кто я, милый, – отмахнулась Марьяна от вопроса о довоенной профессии. – Тебе хорошо со мной?
Степке было хорошо, и от дальнейших расспросов он воздержался. Хотя и задумывался иногда, один ли он такой у чувственной и раскрепощенной, с чудесным голосом и множеством знакомств радиоведущей.
Звали человека Гутманом. Он так и представился – Гутман, а в ответ на вопрос об имени-отчестве вздохнул и махнул рукой. Был Гутман невзрачен, носат, отчаянно рыж, картав и походил на клоуна. Когда он заговорил, Жихарев едва сдержал скептическую усмешку. Которая через минуту сошла у генерала с лица.