СВЯТАЯ КРИНИЦА
Из-под горы в Антоновке вытекала криница. Ее называли Святая Криничка. Она текла в речку Элбус, с которой была соединена небольшим протоком. Сама Криничка была глубокой и холодной.
Чистая вода ее была прозрачна, несмотря на два метра глубины, и при свете солнца было видно все дно, до мельчайших «кашеваров», т. е. родников, поднимающих своей струей песок. Получается, как при варке каши: все время поднимаются и опускаются зернышки, одно белое, другое черное, или зеленоватое. Дно было полно «кашеваров». Крестьяне приписывали чудодейственные свойства Криничной воде. Ее набирали при Водосвятии в чашу, в которую священник погружал кропила из иссопа и кропил реку. Нами, кажется, были записаны некоторые подробности об этом в книге «Русский языческий фольклор», но мы опишем еще в надежде, что вспомним еще какую-либо подробность, забытую до того. Больные ревматизмом шли на берег реки к Криничке летом в солнцепек. Надо было, чтоб было жарко, и это обычно было время с конца мая и до конца августа. Там они вытаскивали ком зеленой тины, которая росла обильно в речке, это — водоросли, зеленые нити, без листьев или стеблей, плававшие в воде. Если их свернуть в ком и оставить на горячем солнце, зелень сразу же сгнивает и превращается в черную, жирную грязь. Грязь эта издавала удушливый сероводородный запах. Ею мужики и старухи обкладывали ноги, колени или вообще ревматические места, а чтоб грязь не высыхала, ее слегка смачивали водой из Кринички, тут же стоявшей в ведре. Если посидеть так час, другой, а операцию повторить с неделю, другую, приступы ревматизма проходили, а иногда больной выздоравливал совершенно. Конечно, то было влияние сероводорода, растворявшего мочевую кислоту. Однако мужики верили, что одной тины недостаточно, а что грязь без применения Криничной воды не помогает. Мы лично видели много раз и многократно приготовляли эту лечебную грязь. Тина, как мы сказали, сгнивала в грязь в какие-нибудь 20 минут! Ее удушливый запах был столь силен, что вода в Элбусе пахла им летом, и рыба заболевала, всплывала брюхом вверх. Иной раз приходилось видеть больших щук, становившихся жертвой сероводородного отравления. Попадались иной раз и большие окуни, весом в пять и больше фунтов, которые тоже погибали.
Нужно отметить, что в этом месте речка делает плесо, разливается широким рукавом, а до того она значительно уже и ниже тоже довольно узка. Но плесо неглубоко, какой-нибудь метр-полтора самое большее, а в узких местах река метра в четыре глубиной. Таким образом, в этом месте есть подводный бугор, что ли, и вода через него течет с трудом. Вся тина задерживается в этом месте баяном, другой водорослью, которая поднимается со дна и имеет корни. Лини в этой тине играют в мае с утра до вечера, и щука в ней с трудом пробирается. Потому это место самое тинистое, и здесь именно неисчерпаемый источник тины, из которой делается лечебная грязь. Крестьяне широко пользовались ею, как и мальчишки; вымазавшись дочерна, мы кидались в воду, плавали, пока грязь не сойдет, а затем снова мазались ею, сидели на солнце и снова кидались в воду. Какой-либо старый дедок с хуторов, сидя у ведрышка с Криничной водицей, тоже тут же греется, а мы ему достаем свежей тины. Дед мажется, пришлепывает куски грязи Криничной водой, а потом с трудом движется к реке, чтоб смыть с себя грязь вместе с болезнью. Операция эта носила название «суряниться». Слово древнейшее, вероятно, еще ведическое, ибо по-санскритски «сура» — солнце. Это специфическое слово, имевшееся в употреблении только в Антоновке. Некоторые его произносили: «сурянытысь». Производные слова от этого глагола: «сурянивка», «посурянка», это слово употреблялось во множественном числе: «посурянках», «насурытысь», «идти на насуривку», «идти сурянытысь». Все эти слова имели смысл, связанный с сидением на солнце, вымазавшись при этом тинной грязью. Деды и бабы считали Криничную водицу Святой и, как мы сказали раньше, приписывали все целебные качества грязи воде. Тем не менее они одной водой не обливались, а употребляли сначала именно грязь, полученную из «сгоревшей на солнце» тины.
СТЕПНЫЕ ВИДЕНИЯ
В одном из наших рассказов «Дальние пастухи», а также в рассказе «Иван Филиппович Бас», напечатанном в «Жар-птице» (Сан-Франциско) в 1952 году, мы рассказывали уже о степных видениях.
Однако в этой книге мы к ним подошли в очерке «Святые Апостолы Петр и Павел», а сейчас скажем отдельно.
В степях, особенно когда жарко, бывает, что появляются и исчезают миражи. Миражи бывают самые разные: то вдали идут «темные пастухи», которые гонят стада перед собой, то «белые люди», т. е. фигуры людей в белых одеждах. Иногда над краем земли встают ветряки, крылья которых движутся точно в пяти верстах, а иной раз и ближе, но нигде в этом направлении, т. е. к югу от Антоновки, нет ни одного села ближе, нежели 250–300 верст! Конечно, на местных жителей эти видения наводили суеверный страх. Иной раз видели Спаса с корзиной яблок, вроде шел к церкви, одежды белые, волосы длинные, в руках посох и корзина, полная яблок. Другой раз видели волхвов на верблюдах со звездою над ними. Бывало, что скакали по небу Всадники, размахивая ружьями и стреляя друг в друга, а то — шел мирно вдоль борозды крестьянин за конем. Эти видения, приукрашенные легендой, передавались из уст в уста, и часто в них можно было узнать то библейский, а то евангельский сюжет. Во всяком случае, природа в этих местах сама подсказывала человеку легенды. Оставалось лишь запечатлеть, передать дальше, чтоб не забыли. Этим были заняты «старые люди», деды и бабы, рассказывавшие внукам и внучкам о виденном ими или их отцами.
В степях и нам пришлось наблюдать совершенно необъяснимые видения. Так, однажды минут 20 было видно, как ходят по полю люди, собирают жатву (у нас пшеница еще стояла зеленой!), вяжут снопы, кладут их на колья, воткнутые в землю, а не копнами, как принято на Руси. На головах у них были плоские шляпы, а на плечах белые куртки и короткие штаны. Откуда пришло к нам видение других краев, совершенно невозможно догадаться. Может… из Китая? Но ведь Китай, в особенности возле Кантона, где нечто похожее делается, во-первых, лежит где-то за горами, к тому же очень высокими, а кроме того, в Китае принята синяя одежда, а не белая. Может, это из Индокитая? Из Сирии? Решить такого вопроса нельзя, не поездив в этих землях и не посмотрев обычаев этих краев. Как бы то ни было, степной край, как мы сказали, был обилен видениями. Многие легенды, передававшиеся из уст в уста, питались из этого источника. Теперь, после стольких лет (почти сорока!) нам трудно вспомнить, что говорили крестьяне. Уже то, что нам удалось запечатлеть, представляет свой интерес, и если кто-либо сможет еще вспомнить из этой области что-то, мы будем иметь большой материал, годный для изучения фольклористами.