Была у барина одна деревня — Загорская. Далеко-далеко от Москвы стояла — в Уральских горах, где в рудниках крепостные люди медь, железо и драгоценные камни добывали.
Тяжелый это труд был. С малолетства всю жизнь проводили рабочие люди под землей, в темноте, в сырости. Шахты копали, горы долбили, ценные камни разыскивали.
А другие, согнувшись над добытыми камнями, сидели и из них разные вещички для барина делали: подсвечники, коробочки, украшения — все, что барин закажет. И эта работа тоже нелегкой была, большого мастерства требовала.
Жил в ту пору в деревне Загорской старый дед Игнат.
Всю жизнь он резчиком по камню работал. Каких только камней через его руки не прошло. И синие, как небо, и зеленые, словно весенняя травка, и темно-красные, и золотистые, и серые.
Редким мастером был дед Игнат: знал он, из какого камня какую вещь лучше сделать, как камень обрезать, чтобы природный его узор во всей своей красе выступил, как обточить, чтобы камень своим цветом заиграл.
Бывало пришлет барин задание потруднее — приказчик непременно его деду Игнату поручает. Другие резчики к Игнату учиться приходили, да никто таким мастером, как он, стать не смог.
Только Вася, внучек Игната, с малолетства около деда сидел да, на его работу глядя, сам камни резать научился. Сначала криво да косо, по-ребячьи, а чем дальше, тем лучше.
Дед Игнат ему то здесь укажет, то тут поможет, смотришь, дело на лад и идет.
Любил Вася свою работу. Другие ребята бывало в свободную минуту на улице бегают да в бабки играют, а Вася возьмет камень в руки, глядит на него часами, изучает — где какая жилка проходит, да как по камню краски расходятся — где светлее, где гуще, да как его обточить нужно, чтобы всю его природную красоту показать.
Сядет за станок, начнет из ненужных камешков то одно, то другое вытачивать — ребята и игру бросят, стоят вокруг него, дивятся, расспрашивают.
А Вася молчит, знай свое дело делает: желанного узора или отделки добивается.
Стал на его работу и приказчик барский поглядывать. Да не на радость Васе это выходило.
Найдет Вася камень красивый, задумает из него, скажем, коробочку вырезать, а приказчик тут как тут.
— Ты чего это материал портишь? Не приказывал барин коробочку, приказывал рамку для портрета делать.
Пробовал Вася возражать:
— Нельзя из этого камня, Иван Иванович, рамку, узор в камне не тот.
А приказчик сердится:
— Много ты, щенок, понимаешь! Делай что приказано!
Обидно Васе, а спорить нельзя. Что за спор у крепостного с барским приказчиком! Сделает по указке, а сам вздохнет:
— Эх, зря камень загубил. Не то из него сделать нужно было.
К семнадцати годам вырос из парня мастер не хуже сорокалетнего.
Уж он и для барина не раз по заказу разные поделки выполнял. Доволен был барин его работой. Друзьям и знакомым показывал, хвастал.
А кто-то из них однажды и скажи ему:
— Это что за диковинки! Вот у меня на заводе так уж верно чудеса режут. Недавно такую чашу прислали, словно цветок живой на ножке стоит, листьями обвитый. Ну вот только что не пахнет. И лепестки, и жилки — все как живое. У тебя так не сделают.
Задело нашего барина, разгорячился он:
— Как это не сделают? У меня — да не сделают? А вот я тебе докажу!
И отправил он в тот же день в деревню Загорскую свой барский приказ — чтобы выточили ему из камня чашу. И чтобы была эта чаша, как цветок, какого еще никто на свете не видывал.
«Ничего за такую чашу не пожалею. Мастера, который вырежет, на свободу со своей семьей отпущу», — написал барин приказчику в письме.
Собрал приказчик мастеров-резчиков и письмо барина им вслух прочел.
— Ну, — говорит, — кто же за такое дело возьмется? Работа не шуточная, но и плата за нее хорошая будет.
Слышит это Вася, замирает у него сердце. Неужто правда барин волю обещает? Так ведь это значит — счастье в руки само идет. И дед Игнат на старости лет от непосильной работы отдохнуть сможет, и сам Вася не по чужой указке, а по своей мысли работать станет…
А старые мастера сомневаются, головами качают:
— Не сделать нам. Не беремся. Не понять, чего барин требует.
— А ты, Игнат, тоже откажешься? — приказчик спрашивает.
Вздохнул старик, опустил голову:
— Откажусь. Руки слабы стали. Старею я. Против прежнего совсем работать не могу.
И тут вдруг Вася, словно толкнуло его что, вперед выступает, приказчику кланяется:
— Дозволь мне, Иван Иваныч, попробовать.
Поглядел на него приказчик, усмехнулся: