Люди наработались, обедать сели, а старик да старуха все лежат.
Дивятся ближние соседи: что такое? Не беда ли какая случилась? Почему старуха корову в стадо не выгнала? Почему у нее печка не топится?..
Пришли, дернули дверь — заперта дверь изнутри на крюк. Стали стучать. Никто не отзывается.
Тут уж и дальние соседи собрались, стали совет держать: что делать?
— Надо, — говорят, — дверь выломать да посмотреть — не угорели ли они, не померли ли оба?
Выломали дверь, вошли в избу. Смотрят: старуха на печке лежит, старик — на лавке, оба дышат, у обоих глаза открыты — оба живы.
Соседи спрашивают:
— Что у вас случилось? Почему целый день лежите? Или нездоровы?
Старуха молчит, и старик молчит.
Соседи ничего понять не могут. Народу полна изба набилась, все говорят, шумят, водой на старика со старухой брызгают, за рукава их дергают.
А старуха и старик молчат, как убитые.
Побежали за попом:
— Может, он знает, может, он понимает!
Пришел поп. Подошел к печке, спрашивает старуху:
— Что у вас приключилось тут, почему онемели?
Молчит старуха, только недобро на попа поглядывает. Поп к старику:
— Или язык отсох?
Молчит старик. Поп и говорит:
— Надо с ними оставить кого-нибудь пока они в себя не придут. Одних их бросать нельзя. Кто с ними останется? Кто присматривать за ними будет?
Одна баба говорит:
— Мне недосуг, мне белье стирать да полоскать.
Другая говорит:
— Мне ребят кормить.
И той некогда, и другой некогда, а у третьей времечка нет.
Тут одна старуха и выискалась:
— Я бы, — говорит, — стала за ними присматривать, да мне плату за это положить надо. Так-то я не согласна время проводить.
— Верно, — говорит поп, — надо тебе за труды плату получить. Только что же тебе дать?
Повел он глазами по избе и усмотрел у двери на гвозде старухину шубу теплую.
— Вот, — говорит, — и возьмешь эту шубу за свои услуги!
Только он проговорил это, как старуха скок с печки — да к шубе. Ухватилась за нее, и давай кричать:
— Да где это видано, да где это слыхано чужим добром распоряжаться? Да я эту шубу только прошлым летом сшила! Да я за нее всякому глаза выцарапаю и волосья вырву!
Тут и старик с лавки вскочил — к старухе бросился, руками размахивает, кричит во весь голос:
— Ага, старая, тебе горшок мыть! Тебе горшок мыть! Тебе! Ты первая заговорила! Ты!
Плюнул поп, и все соседи плюнули:
— А ну их к бесу! Коли они живы и здоровы, пускай сами и разбираются, кому горшок мыть!
Хитрый мужик
ила-была старуха, неприветливая была бабка, жадная, да и глупая, по правде сказать.
Было у нее раньше два сына, да один умер, а другой с нею жил, в поле работал.
Вот раз, когда сына не было дома, шел через деревню солдат, устал, изголодался, постучал к бабушке:
— Бабушка, пусти ночевать.
— Негде, негде, родимый.
— Бабушка, дай хоть попить-поесть.
— Нечего, нечего, родимый.
Что тут сделаешь! Повернулся солдат уходить, а бабка его и спрашивает:
— Эй, солдатик, да ты откуда?
— А я, бабушка, молодец, с того света выходец.
— Как, с того света? У меня сын помер, так не видал ли ты его на том свете?
— Как же, видел, мы с ним в одной горнице жили.
— А что он там делает?
— Он, бабушка, на том свете журавлей пасет.
— Вот беда!
— Еще какая, бабушка: журавли-то все по шиповнику бродят. Обносился твой сынок. Совсем в лохмотьях.
— Обносился? Эх, солдатик, есть у меня аршин сорок холста, отнеси-ка ты его сыну.
— Изволь, бабушка.
Взял солдат холст, да и вон из деревни.
К вечеру приходит с поля сын.
— Ах, сынок, ко мне без тебя приходил молодец, с того света выходец. Я послала с ним на тот свет сорок аршин холста.
— Ну, матушка, — сказал сын, — пойду я по вольному свету. Если найду людей глупей тебя, буду тебя до смерти кормить, поить, пестовать, а не найду — домой не вернусь.
Повернулся и пошел в путь дорогу.
Пришел он в господский двор, видит — на дворе свинья с поросятами ходит. Стал парень на колени и кланяется свинье в землю. А на крылечке барыня сидит. Рассмеялась и говорит девке:
— Пойди, Малашка, спроси, чего мужик свинье кланяется.