Взглянула жена на гуся, вздохнула и говорит:
— Ну, этого дива нам только на один ужин и хватит!
Усмехнулся мужик:
— А ты не печалься: может, и на завтра останется! Давай-ка сюда сковороду!
Жена подала, а сама не знает, что и думать.
Мужик говорит:
— Эй, гусь, встряхнись, встрепенись, да на сковородку ложись!
Гусь встряхнулся, перышки скинул и улегся на сковородку.
— Ставь, жена, сковороду в печь!
Немного погодя мужик и говорит:
— Ну, жена, изжарился наш гусь. Вынимай, сейчас есть будем.
Уселись за стол, стали гуся есть. А мужик косточки бросать не велит — велит в кучу складывать.
Как поели да вышли из-за стола, бросил он косточки на пол к перьям и молвил:
— Эй, гусь, встань, встряхнись, встрепенись да ступай во двор!
Гусь тотчас встал, встряхнулся, встрепенулся как ни в чем не бывало и пошел во двор.
— Эко диво-дивное! Эко чудо-чудное! — говорит жена. — И всегда у нас так-то будет?
— Всегда!
И стали они с тех пор жить без горя. Как захотят есть, сейчас же:
— Эй, гусь, ложись на сковородку!
А наедятся досыта:
— Эй, гусь, встряхнись, встрепенись да ступай во двор!
Много ли, мало ли времени прошло, узнал о том богатый сосед. Охватила его зависть.
«Дай, — думает, — проведаю все, своими глазами все посмотрю, да и выманю у них этого чудесного гуся!»
Выбрал он время и пришел в самый обед к бедному соседу. А о чем говорить — не придумает.
— Здравствуй, сосед!
— Здравствуй!
— Нет ли у тебя деготьку — телегу смазать надо, а свой-то весь вышел!
— Что ты сосед! Откуда у меня деготь? Ведь у меня ни телеги, ни лошади нету, сам небось, знаешь!
— Вот беда! — говорит богатый. — А что это вы едите?
— Гуся едим.
— На базаре, что ли, купил?
— Какой там на базаре, — отвечает бедняк.
Да и рассказал без утайки все как было.
Выслушал богач и говорит:
— Вот что, сосед, продай ты этого гуся мне! Я тебе две меры ржи дам да целковый — цена, сам видишь, хорошая!
— Нет, сосед! Лучше и не проси — не продам!
Ушел богатый ни с чем, а сам думает: «Добром не продал — так возьму!» Выждал время, высмотрел, как сосед с женой да ребятами в лес за хворостом ушли, — да и утащил у них гуся…
Пришел домой, приказал жене печку истопить да сковородку подать. А сам взял в руки сковородник — приготовился гуся в печку сажать.
— Эй, гусь, ложись на сковородку!
А гусь расхаживает по избе, будто не слышит.
Он опять:
— Эй, гусь, ложись на сковороду!
Гусь знай себе ходит из угла в угол. Осердился богач на гуся — да стук его сковородником! Тут сковородник и прилип: одним концом к богачу, а другим к гусю. Да так плотно прилип, что никак оторвать его нельзя. Богач и так и сяк — никак отлепиться от сковородника и гуся не может… Закричал он своей жене:
— Чего ты, дуреха, стоишь смотришь? Оторви меня от этого проклятого гуся. Видно, он заколдованный!
Стала жена отрывать его, да и сама в тот же миг и прилипла к мужу… Принялась она кричать, дочек на помощь звать.
Потянула ее старшая дочка — и сама к ней прилипла.
Потянула старшую сестру младшая — и тоже прилипла к ней…
Тут гусь гаркнул громко и потащил всех из избы во двор, а со двора на улицу.
Идет гусь прямо к базару, мимо лавок купеческих, сам гогочет во весь голос.
Увидал это толстый купец из своей лавки, захотел богатею помочь. Уцепился за младшую дочку, и сам к ней прилип.
— Ой, — кричит, — беда! Ой, караул!
Услыхал крик староста, бросился богатею да купцу на подмогу. Тут они и прилипли друг к другу.
Шел мимо поп, увидел это и кричит:
— Сейчас я вас отлеплю!
Цоп старосту — и сам к нему прилип!
Завопил поп не своим голосом:
— Помогите! Спасите!
Собрались на крик и старые и малые, смеются, пальцами показывают.
А гусь, знай, все дальше да дальше идет. Так через все село и провел, а потом обратно поволок.
И богатей, и купец, и староста, и поп не знают, куда глаза от срама спрятать. Растрепались все, разлохматились.
Привел гусь всех к мужиковой избе и давай гагакать — хозяина вызывать.
Вышел мужик и говорит:
— Так вот куда мой гусек запропал! Ну да хорошо, что не совсем потерялся. Эй, гусь, встряхнись да ступай в избу!
Встряхнулся гусь — всех крыльями в стороны разбросал — и пошел в избу.
А богатей с женой да дочками, купец, староста да поп поскорее по своим домам разбежались, попрятались — не смеют добрым людям в глаза показываться…