Много ли, мало ли они ехали, — Булат-молодец снял со своей руки перстень, спрятал его и говорит:
— Поезжай дальше, Иван-царевич, а я назад ворочусь, перстень поищу.
Стала его Ненаглядная Красота упрашивать:
— Не оставляй нас, Булат-молодец, я тебе свой перстень подарю.
А он в ответ:
— Никак нельзя, Ненаглядная Красота! Моему перстню цены нет: мне дала его родная матушка; как давала, — приговаривала: «Носи, не теряй, мать не забывай».
Поскакал Булат-молодец назад, повстречал великую погоню; он их всех перебил, конем потоптал, сам нагнал Ивана-царевича.
— Нашел ли перстень, Булат-молодец?
— Нашел, Ненаглядная Красота.
Вот ехали-ехали, — настигла их темная ночь. Раскинули они белый шатер. Ненаглядная Красота в шатре легла. Булат-молодец у порога спит, Иван-царевич на карауле стоит.
Стоял-стоял Иван-царевич, утомился, начал клонить его сон; он присел у шатра и заснул богатырским сном.
Откуда ни возьмись, налетел Кащей Бессмертный, унес Ненаглядную Красоту, только ленточку из косы на земле оставил.
На заре очнулся Иван-царевич, видит: нет Ненаглядной Красоты, только ленточка на земле лежит. Стал Иван-царевич горько плакать, громко рыдать.
Проснулся Булат-молодец и спрашивает:
— О чем ты, Иван-царевич, плачешь, слезы льешь?
— Как мне не плакать? Кто-то унес Ненаглядную Красоту.
— Как же ты на карауле стоял?
— Да я стоял, а меня сон сморил.
— Ну, после драки кулаками не машут. Знаю я, кто это сделал, — Кащей Бессмертный. Нам его смерть три года искать. Смерть его в яйце, то яйцо в утке, та утка в колоде, а колода по синему морю плавает.
Ну что поделаешь? Пошли названые братья к синему морю, они день едут и месяц бредут; они год шагают и другой провожают; истомились, устали, изголодались.
Вдруг летит ястреб. Иван-царевич схватил тугой лук.
— Эх, ястреб, я тебя застрелю да с голоду сырым съем.
— Не ешь меня, Иван-царевич; в нужное время я тебе пригожусь.
Видит Булат-молодец: бежит медведь.
— Эх, Мишка-медведь, я тебя убью да сырым съем.
— Не ешь меня, Булат-молодец; в нужное время я тебе пригожусь.
Пошли дальше; дошли до синего моря, глядь — на берегу щука трепещется.
— А, щука зубастая, попалась! Мы тебя сырком съедим!
— Не ешьте меня, молодцы, лучше в море бросьте! В нужное время я вам пригожусь.
Вдруг синее море всколыхнулось, взволновалось, стало берега заливать. Налетела волна высокая, вынесла на берег дубовую колоду. Прибежал медведь, поднял колоду да как хватит оземь — колода развалилась, вылетела оттуда утка и взвилась высоко-высоко. Вдруг, откуда ни возьмись, — налетел ястреб, поймал утку, разорвал ее пополам. Выпало из утки яйцо — да прямо в море; тут подхватила его щука, подплыла к берегу и отдала Ивану-царевичу. Царевич положил яйцо за пазуху, и пошли молодцы к Кащею Бессмертному.
Приходят к нему во двор, и встречает их Ненаглядная Красота, горько плачет, Ивана-царевича целует, к плечу припадает, Булата-молодца обнимает; а Кащей Бессмертный сидит у окна и ругается:
— Хочешь ты отнять у меня Ненаглядную Красоту, так тебе, царевичу, живому не быть.
— Ты сам у меня невесту отнял.
Вынул Иван-царевич из-за пазухи яйцо, показал Кащею.
— А это что?
У Кащея свет в глазах помутился; тотчас он присмирел, покорился. Иван-царевич переложил яйцо с руки на руку — Кащея Бессмертного из угла в угол бросил. Булат-молодец подхватил яйцо да и смял совсем; тут Кащею и смерть пришла. Взяли на конюшне трех лошадей и в путь отправились.
Долго ли, коротко ли они ехали, — настигла их темная ночь; раскинули они белый шатер. Ненаглядная Красота в шатре легла, Иван-царевич у порога спит. Булат-молодец на карауле стоит.
Ополночь прилетели двенадцать голубиц, ударили крыло в крыло и закричали:
— Ну, Булат-молодец да Иван-царевич! Убили вы нашего брата, увезли нашу невестушку; не будет и вам добра: как приедет Иван-царевич домой, велит вывести свою собаку любимую, — она вырвется у псаря и разорвет царевича. А кто это слышит да ему скажет, станет по колено каменный.
Только прокричали и прочь улетели, — налетели двенадцать воронов.
— Не будет вам, молодцы, добра: как приедет Иван-царевич домой, велит вывести своего любимого коня — и убьет конь царевича до смерти. А кто это слышит да ему скажет, тот будет по пояс каменный.