Европейское средневековье породило такие эпические памятники, как «Песнь о Роланде», «Песнь о моем Сиде», «Песнь о Нибелунгах», «Тристана и Изольду». Но это была прежде всего поэзия, рассчитанная на устную передачу — произнесение вслух или пение. Прозой писались главным образом произведения «деловых» жанров — церковные сочинения, государственные документы, исторические хроники. В XV веке идет широкий процесс переложения художественных сюжетов устной поэзии в письменную форму: «человек, который действует в молчании, человек, который читает, явился вслед за эпохой, когда люди пели». Именно прозаическая запись XIV–XVI вв. спасла, по мнению исследователей, значительную часть средневековых эпических произведений, которые не сохранились бы в устной передаче{3}. Новеллы, созданные на основе устных рассказов (фацеций, фабльо, шванков), романы в прозе получили широкое распространение в письменности; этому содействовали уже в позднем средневековье замена дорогого пергамена более дешевой бумагой, а с середины XV в. — изобретение книгопечатания. Появился особый жанр массовой литературы — «народная» или «лоточная» книга. В этом «торжестве чтения» в XV–XVI вв. исследователи справедливо усматривают «победоносное влияние городского класса»{3}.
Органическую связь со средневековым фольклором известный филолог М. М. Бахтин считал важнейшей чертой литературы Возрождения, и в особенности «Смеховой культуры» Ренессанса. «Вся богатейшая народная культура смеха в средние века жила и развивалась вне официальной сферы высокой идеологии и литературы. И вот в эпоху Возрождения смех. прорвался из народных глубин вместе с народными («вульгарными») языками в большую литературу и высокую идеологию, чтобы сыграть существенную роль в создании таких произведений мировой литературы как «Декамерон» Боккаччо, роман Рабле, роман Сервантеса, драмы и комедии Шекспира и другие. Грани между официальной и неофициальной литературой в эту эпоху неизбежно должны были пасть. Переход литературы и отдельных областей идеологии на народные языки должен был на время смести или, во всяком случае, ослабить эти грани»{4}.
Происходило ли на Руси XV века что-либо подобное? Важнейшим фактором, оказавшим глубокое влияние на судьбы страны, было татаро-монгольское завоевание в XIII в. Древнее Киевское государство было не только раздроблено на отдельные княжества и земли, но и распалось на две части: Северо-Восточную и Юго-Западную Русь. Северо-Восточная (Владимиро-Суздальская) Русь, подвергшаяся завоеванию, считалась вассальным владением хана (или как его называли на Руси — «царь») Золотой Орды, центр которой располагался на Нижней Волге; Новгородская и Псковская земли, хотя и избежавшие завоевания, также должны были признать вассальную зависимость от хана. Но Юго-Западная Русь: вся территория будущей Украины и Белоруссии — Киев, Чернигов, Гомель, Минск, Полоцк — была присоединена к Литовскому государству (образовавшемуся в XIII в.); в начале XV в. великие князья литовские завоевывают также Смоленск и Вязьму.
Разделение Древнерусского государства на две части сказалось и на судьбе русской церкви. Главой ее с XI в. считался митрополит Киевский; однако в начале XIV в. носитель этого титула избрал местом своего пребывания Москву и оттуда управлял обеими частями митрополии — как восточной, так и западной. Но западно-русские церковные деятели и литовские князья далеко не всегда признавали зависимость Киева и других западно-православных городов от митрополита «всея Руси», находящегося в Москве.
В XIV в. началась борьба русских князей за независимость от Золотой Орды. Вновь после большого перерыва возникает идея единения Руси. В 1380 г. Дмитрий Донской в Куликовской битве одержал победу над ордынскими войсками. Однако в 1382 г. ордынский хан Тохтамыш, захватив Москву, восстановил прежние отношения. В первой половине XV века власть хана над Русью значительно ослабела из-за раздробления и распада самой Орды; но это же раздробление вызывало постоянные набеги отколовшихся ордынских «царей» и «царевичей» на русские земли. В Московском княжестве, достигшем к концу XIV в. значительного могущества и присоединившем многие соседние земли (Нижний Новгород, Галич, Углич, Велоозеро), со второй четверти XV века началась борьба за власть, отвлекавшая московских князей от политики «собирания Руси». Русь оставалась раздробленной. Помимо Московского великого княжества существовали еще великое княжество Тверское, Рязанское, независимые княжества Ростовское, Ярославское и ряд других; независимыми были Новгородская и Псковская земли.
XV век, и в особенности его вторая половина, был переломным временем в истории Руси. Иностранцы отмечали бросающийся в глаза рост городов в Московии XV века. Развитие рыночных отношений, естественно, приводило к усилению связей между различными землями страны. Будет ли Русь единым государством или не будет? О единой Руси, о недопустимости между-княжеских раздоров и союзов с ханом говорили с начала XV в. не только в Москве, но и в самых различных русских землях, о чем свидетельствует литература того времени, например, тверской летописный свод начала XV века{5}. Подобно итальянским республикам XV века, Новгород и Псков сочетали приверженность к местным вольностям со стремлением к национальному единству. Каков же будет социальный и политический строй единой Руси? Где пройдет ее граница на Западе — войдут ли в ее состав земли древней Киевской Руси и какие? Когда и как будет окончательно уничтожена зависимость от Орды? Все эти вопросы, уже встававшие перед русскими книжниками в первой половине XV века, еще предстояло решить.
Русская культура и в особенности литература также переживала глубокие изменения. Киевская Русь оставила XV веку большое литературное наследие — не только церковное, но и светское. В это наследие входил такой замечательный исторический и литературный памятник как начальная летопись — Повесть временных лет XII в. Существовала в Киевской Руси и эпическая традиция — памятниками такой эпической, дружинной поэзии были, очевидно, «Слово о полку Игореве» и «Слово о погибели Русской земли». Известны были русской литературе домонгольского периода и переводные памятники светского характера — греческое эпическое сказание о богатыре Дигенисе Акрите (в русском переводе — «Девгеииево деяние»), «Повесть об Акире Премудром», пришедшая с Востока (возможно, через южных славян). Однако в рукописной традиции до XV века все эти памятники не сохранились: «Слово о погибели» дошло в составе «Жития Александра Невского» (в виде фрагмента); «Девгениево деяние» — в списках XVII в.; единственная рукопись «Слова о полку Игореве», доступная ученым до начала XIX в. и погибшая в 1812 г., относилась, по мнению большинства специалистов, к концу XV или к XVI веку.
Причина такого расхождения между временем создания и временем написания сохранившихся списков заключается в значительной степени в судьбе писчего материала на Руси. Преобладающим материалом для письма был в средние века и на Западе и в России пергамент — специально обработанная телячья кожа, «харатья» по древнерусскому наименованию. Но пергамен был дорог и писали на нем лишь наиболее важные, главным образом церковные книги. Для повседневных нужд люди древней Руси, как мы теперь знаем, пользовались берестой — березовой корой, но береста употреблялась лишь для небольших по размеру текстов — грамот. Бумага появилась на Руси сравнительно поздно: в конце XIV и в основном в XV веке — гораздо позже, чем на Востоке (VI–XI вв.) и на Западе (XII–XIII вв.). Вдобавок это был иностранный, импортный товар: производство собственной бумаги по-настоящему началось в России лишь при Петре I.