В то же время рационализм Вольфа был чужд крайностям отрицания веры в Бога, напротив, созданная философом картина мира во всем была призвана доказать всемогущество и благость Творца, взаимную обусловленность всех частей и предметов тварного мира. Однако этот же принцип философии Вольфа, «предустановленная гармония», стал причиной его окончательного разлада с теологами крута Франке. Они увидели в этом языческий фатализм, тем более что Вольф в своих лекциях одобрительно отзывался о философском учении и этике язычника Конфуция (мысли о Китае, как еще будет упомянуто ниже, находились постоянно на слуху в немецкой культуре XVIII в.). Используя свое влияния на прусского короля Фридриха I, пиетисты добились издания им в 1723 г. указа о запрещении Вольфу преподавать в Галле и предписания ему покинуть пределы Пруссии. «Королю-солдату» объяснили так: дезертиры, которые хотят покинуть армию, по учению Вольфа теперь якобы могут оправдывать себя тем, что поступают так не по своей воле, но согласно «предопределению», и поэтому не подвергнутся назаканию.
На семнадцать лет Вольф был вынужден переселиться в Марбург, где мы и встретим его в связи с учебой там Ломоносова. В 1741 г. новый король Пруссии Фридрих II, заботившийся о своей репутации просвещенного монарха, пригласил философа опять вернуться в родной Галле, что было встречено не только университетом — студентами, профессорами, — но и всеми жителями города как грандиозный триумф. За милю до городских ворот ученого ожидала торжественная колесница; на улицах и на площадях, собрались толпы народа, и Вольф въехал в Галле при звуках труб и литавр, при общих радостных кликах[103].
Во время пребывания в Марбурге Вольфом было написано одно из самых замечательных его произведений «Мысли о Боге, вселенной и человеческой душе» [104], выражавшее кредо его воззрений на природу, в котором еще ощутимы отголоски споров с пиетистами: «Если бы глубже изучили физику и естественные науки, то увидели бы, что в каждом творении, как бы оно ничтожно ни было, сокрыто многое для познания Творца: и вместо того, чтобы преследовать науку, надо обращать ее во славу Бога и, по совету одного просвещенного теолога, вместе с Библией изучать книгу природы и познавать небо не только внутри, но и снаружи». Подобное же мировосприятие в большой степени передалось и великому ученику Вольфа — М. В. Ломоносову.
Итак, успехи науки и высшего образования, достигнутые в Галле начала XVIII века, вводили в немецкое университетское пространство новое представление о «модернизированном» университете, несшем идеи Просвещения, развивающем внутри себя науку и тесно связанном с текущей общественной жизнью и потребностями времени. Лучший пример такого рода в XVIII в. показывает феномен Гёттингенского университета. Именно здесь впервые занятия наукой были соединены с «благородным образом жизни просвещенного человека», культивируемым как профессорами, так и студентами (что резко контрастировало с обычным разгулом студенческих бурс). Гёттингенский университет был ориентирован на привлечение отпрысков привилегированных сословий, прежде всего из высшего дворянства, и именно поэтому образование в нем должно было соответствовать духу времени, а профессора — соединять ученость, построенную на знании новейших идей Просвещения, с галантным поведением, т. е. искусством держать себя на кафедре также как в дворянском салоне, антонимом чему был прежний образ профессора-«педанта» [105].
Сам собой такой новый облик университета, конечно, появиться не мог, поэтому государство прилагало немалые усилия для подбора и приглашения ученых, одновременно разрушая прежнюю замкнутость университетской корпорации. И в Галле, и в Гёттингене призыв профессоров осуществлялся правительством, причем в Гёттингенском университете впервые в истории его бюджет целиком содержался за счет государства. При этом «высочайшая опека» со стороны министров ганноверского двора над Гёттингенским университетом сводилась не к давлению или диктату, но лишь к тому, чтобы обеспечить профессорам необходимое материальное положение, оборудование, книги, а вместе с этим свободу мнений и уважение своих прав, т. е. создать наиболее благоприятные условия для преподавания и научного творчества, — вот почему сюда охотно переезжали преподавать самые известные европейские ученые, еще больше способствуя укреплению его славы [106].
103
Christian Wolffs eigene Lebensbeschreibung / Hrsg. mit einer Abhandlung über Ch.Wolff von Heinrich Wuttke. Leipzig, 1841.
104
105
106