Ф. Н. Плевако заявил о себе как оратор очень рано, и к этому были все основания: талант, трудолюбие, обширные знания. Природа наделила его удивительным даром речи. Слушая его, люди поражались той высоте, которую может достичь свобода и легкость речи. Плавные, красивые, стройные переходы в его речах производили чарующее впечатление на слушателей. Богатырская мощь его яркого слова способна была сокрушить все на своем пути. Его речи часто сравнивали с водопадом. Он без малейшего усилия выбрасывал целый каскад слов, и все они были к месту, эффектные фразы произносил твердо, звучным голосом, убедительным тоном, речь дышала плавностью и гармонией, что погружало аудиторию в благоговейное молчание перед исключительной увлекательностью и могуществом. Это был серьезный боец. Он не позволял себе каких-либо выпадов против участников процесса, все свое внимание сосредоточивая на освещении психологической стороны дела.
В оценке Ф. Н. Плевако как судебного оратора нередко встречались критические суждения. Временами обращалось внимание на то, что он поверхностно готовится к выступлению, не пишет предварительно тексты своих речей. А. Г. Тимофеев отмечал, что в общих местах у Ф. Н. Плевако можно заметить иногда поспешность суждений, приспособление к потребностям данного момента и т. д. [19] И все же такие упреки не всегда были обоснованны: он тщательно готовился к произнесению речей, хорошо знал все обстоятельства дела, умел глубоко анализировать доказательства и убедительно показать суду внутренний смысл рассматриваемых заявлений. Вот что по этому поводу говорит С. А. Андреевский: «Что касается предварительной работы, то и у нас все знаменитые защитники писали свои речи заранее, или целиком, как Спасович, или в виде конспектов, или «оазисами», как говорил о себе Плевако, который, впрочем, в последнее время тоже стал их писать целиком, ибо тотчас после прений передает полную рукопись в газеты» [20].
Редактор двух томов речей Плевако Н. К. Муравьев в предисловии к первому тому писал: «Его подготовка к речам в тех случаях, когда ему не приходилось говорить экспромтом, сводилась к тому, что он в беспорядке заносил на бумагу отдельные мысли, приходившие ему в голову по поводу процесса, отдельные выражения, иногда намечал порядок речи...» [21] В других источниках указывается, что в период расцвета своего таланта Плевако, выезжая на судебные процессы в провинцию, приглашал с собой квалифицированного стенографа, который полностью записывал его выступления. После их правки самим Плевако они шли в печать. Интересную оценку Плевако давал журнал «Нива»: «Это был самородный, чисто национальный талант, не везде одинаково ровный, но стихийно-могучий и покорявший сердце своим стихийным могуществом. Те, кто слышал его в крупных, захватывавших его самого делах, до сих пор сохраняют впечатление великолепной лавины красивых образов, сложных слов, поэтических уподоблений, скатывавшихся с его уст и чаровавших ум и слух и судей, и адвокатов, и публики. Те, кто его не слыхали, слышали множество рассказов о нем. О Плевако говорила вся Россия, подобно тому как устами Плевако говорила мощная, великая в своей стихийной красоте, та же самая Россия» [22].
Ф. Н. Плевако прославился своим ораторским дарованием и долгие годы слыл московским златоустом. Его личность сделалась легендарной, и ни о ком не ходило столько анекдотов и мифов, сколько о нем. И при его жизни, и после его смерти коллеги и соратники сходились на том, что во время его речей образовывался незримый контакт между оратором и аудиторией. Обращаясь к судьям, он часто призывал их: «Будьте судьями разума и совести»
В биографических сведениях о Ф. Н. Плевако, к сожалению, незамеченным остался довольно значительный эпизод в его жизни. В 1873—1875 гг. он принимает активное участие в научных исследованиях и в 1874 году издает в своем переводе капитальный труд немецкого профессора Пухты «Курс римского гражданского права». Он был одним из немногих известных присяжных поверенных, которые с равным успехом выступали защитниками как по уголовным, так и по гражданским делам.
Федору Никифоровичу Плевако несомненно принадлежит роль превоклассного русского судебного оратора, много сделавшего для создания национальной школы ораторского искусства.