Омовение роженицы и младенца, сопровождаемое магическими действиями, нередко совершалось в несколько этапов. «После родов бабка идет с ребенком и его матерью в баню; в бане берет кусочек хлеба и говорит в него слова: „Как на хлеб на соль и на камешок ничто не приходит, так бы и на рабицу Божию [имя] ничто не приходило: ни притчи, ни прикосы, ни озевы, ни оговоры и никакие скорби. Поставлю я кругом тебя (родильницы) тын железный от земли до неба, от востоку да запада“ (хлеб кладется в пазуху родильнице).
В бане бабка в воду, в которой будет мыть младенца, кладет три камешка, которые берет из избы, с улицы и из бани, и говорит: „Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Как эти камешки спят и молчат, никогда не кричат, не ревят и ничего они не знают, ни уроков, ни призору, ни озеву, ни оговору и никакой скорби, так бы и у меня раб Божий младенец спал бы и молчал, никогда не кричал, не ревел и ничего бы он не знал: ни уроков, ни призору, ни озеву, ни оговору и никакой скорби. Будьте мои слова плотно на плотно, крепко на крепко; к моим словам ключ и замок и булатна печать“. Часть воды бабка наливает на каменку и говорит: „Мою я младенца в жару да в пару, как идет из каменки жар, из дымника пар, из сеней дым, так бы сходили с раба Божьего всякие скорби и болезни“» (арханг.) 〈Ефименко, 1878〉.
По сообщению из Вятской губернии, выпарив роженицу в бане, повитуха парила и новорожденного, обращаясь при этом к бабушке Соломониде, легендарной восприемнице Христа, – и к самой бане: «Бабушка Соломоньюшка Христа парила да и нам парку оставила. Господи благослови! Ручки, растите, толстейте, ядренейте; ножки, ходите, свое тело носите; язык, говори, свою голову корми! Бабушка Соломоньюшка парила и правила, у Бога милости просила. Не будь седун, будь ходун; банюшки-паруши слушай: пар да баня да вольное дело! Банюшки да воды слушай. Не слушай ни уроков, ни причищев, ни урочищев, ни от худых, ни от добрых, ни от девок-пустоволосок. Живи, да толстей, да ядреней».
В Симбирской губернии приговаривали так: «Не я тебя парю, не я тебя правлю – парит бабка Саломия и здоровье подает» 〈Демич, 1891〉.
Банная бабушка – сверхъестественный «двойник» бабушки-повитухи; дух, «хозяйка» «бани-целительницы и бани-восприемницы». Упоминания о ней в материалах ХIХ – ХХ вв. единичны.
БÁННАЯ СТÁРОСТА – старшая над другими «хозяйка» бани.
Упоминание о банной старосте содержится в одной из быличек, записанных в 1980-х гг. «Когда-то родильница в бане мылась с ребенком и напросилась: „Банная староста, пусти меня в байну, пусти помыться и сохрани“. Вот байники идут и нацали ее давить. А банная староста говорит: „Зацем давите, она ведь напросилась, идите в другую баню, там не напросились“. В другой байне банники кого-то и задавили. А одна воду не оставила, ни капли. Ей банная староста и привиделась во сне. „Зацем, – говорит, – воду ни капли не оставила, у меня тоже ведь дети есть“» (печор.) 〈Черепанова, 1996〉.
БÁННИК, БÁЕННИК, БÁЕННЫЙ (ЖИ́ХАРЬ, ШИШÓК), БÁЙНИК, БÁЙНУШКО, БÁЙНЫЙ, БÁННОЙ, БÁННУШКО, БÁННЫЙ ХОЗЯ́ИН (АПÓСТОЛ, БЕС, ДЕД, ПÁСТЫРЬ), БÁНЩИК, БÁЯННИК, БÁЯННЫЙ (ДЕ́ДУШКА), БÁЙНИХА, БÁННИХА, Б́AННИЦА – дух, «хозяин» бани.
Банник чаще всего невидим и дает знать о себе шумом. Как истый «хозяин» бани, он изгоняет неугодных ему посетителей, кричит, «стукочет», кидается камнями. «Один мужик пошел с бабой в баню. Вдруг кто-то застукотал на вышки. Они спугались и пошли на вышку благословясь, а там никого нет. Они спустились и опять стали мытце. Вдруг закричало не русским голосом: „Уходите скорея, а то заем!“ Мужик да баба побежали домой голы» (новг.).
Становясь зримым, банник принимает устрашающее обличье: это черный мохнатый человек, иногда огромного роста, с длинными волосами, с железными руками, когтями, которыми душит («запаривает») моющихся. Иногда банный «хозяин» сед и мохнат, иногда – наг и покрыт грязью либо листьями от веников (волог.). Банник может быть котом (арханг.); белой кошкой (карел.). Он превращается в собаку, лягушку (новг., волог.); в маленькую собачку (печор.); в белого зайчика (ленингр., новг., волог., карел.) и даже в веник, уголь (арханг.).
Часто коварный «хозяин» бани именуется крестьянами чертом (банным нечистиком, шишком, анчуткой). Ср.: «В бане видели чертей, банных анчуток» (симбирск.); «Когда черти парятся в бане, только веники свистят, но парятся они без огня, в темноте» (костр.). Баня «уже прямо-таки обиталище чертей», – считали в начале нашего века в Ярославской губернии. Во владимирских деревнях, дабы изгнать черта (прежде чем привести в баню роженицу), повивальная бабка бросала по углам камни с каменки со словами: «Черту в лоб!»