Толкование своего слова. Свое слово незначимо, поэтому спросит о значении слова не тот, кто его сказал, а кто услышал и хочет понять. А толкование — ответ дает не спросивший («Вопрос и ответ предполагают взаимную вненаходимость.» — М. Бахтин, К методологии гуманитарных наук в ЭСТ1, с. 371) и тем более не тот, чье это слово. Толкователь — третий, посредник (герменевт как Гермес) между говорящим и слушателем — спрашивающим. Но где безымянный сказочник, сказавший слово сказал? Его нет с нами: говорящий употребляет, а не называет свое слово, в разговоре слушателя и толкователя он не участвует. Это он третье лицо, отсутствующий, о ком говорят. «И вот мы теперь без него эту тайну разгадываем.» — концовка речи о Пушкине Достоевского; но предмет речи и мысли, «объект в процессе диалогического общения с ним превращается» — возвращается — «в субъект (другое я)», сказал Бахтин (запись 1970/71 в ЭСТ1, с. 350). Говорящий может сам сказать то, что служит нам смыслом его слова, иначе это отсебятина, а не значение. Толкование не перевод, оно замкнуто относительно высказываний говорящего. Снова Бахтин (там же, с. 346): «Нельзя понимать понимание» — собственно говоря, толкование — «как перевод с чужого языка на свой язык.» Нельзя понимать толкование и как перевод на особый язык смыслов, на «семантический метаязык». Естественный вопрос после третьего, среднего ответа, переводящего слово сказал нашим подумал, вопрос, почему тогда так прямо и не сказано в сказке, помог догадаться, что дед подумал вслух. Значимо чужое слово, но толкуется свое: чужое слово переводится своим словом, которое уже нечем переводить, остается толкование. Толкователь не переводчик и не лингвист, он не усваивает чужие слова, а в самопознании отчуждает свои мысли. Для толкования не странного сказал пришлось от него отстраниться и признать его словом сказочника, а потом отстраниться от своего подумал.
Герменевтика родного языка. Эх вы, умные головы, крикнула у Мельникова-Печерского баба мужикам на сходке, вслушиваясь в «мирские речи»: толкуют что воду толкут, а догадаться не могут-- (В лесах, 1.6) — а сама догадалась. Но одной догадливости, понятливости, смышлености для толкования мало, нужна еще толковательная техника. Толкование недооценивают, как будто мысль понимающего соотносится с делом непосредственно, а не через слово, которое не может быть своим словом. На четвертом ответе житейская «народная герменевтика» останавливается, искусный пятый ответ дает герменевтика филологическая. Четвертый, предпоследний ответ это углубляющий возврат ко второму ответу, а последний — к первому. Толкование слова «думать» будет ответом на вопрос лингвиста, вообще ученого, что значит простое слово. Такая герменевтика обращена от простых людей через толкователя к ученым, то есть в противоположную популяризации науки и всякому просвещению, культурное оно или религиозное, сторону. Именно органическая герменевтика родного языка и фольклорной мудрости послужила бы «восстановлению — моста между наукой и человеческой природой», а это, говорит Честертон, «одна из величайших нужд человечества» (Защита полезных сведений); так и в Итогах Павла Флоренского (2 — ФСС 3.1, с. 367—72) или же в его Детям моим, 7: «Это была характерная болезнь всей новой мысли, всего Возрождения; теперь, задним числом, я могу определить ее как разобщение человечности и научности.»
кому и карты в руки?
Поговорка тебе (или ему итп.) и книги в руки подразумевает пословицу Грамотею/ученому и книги в руки (ПРН, с. 629, и ППЗ, с. 165); варианты пословицы (Волог., с. 186, и ПРН, с. 424 и 489): Кто знает аз да буки, тому и книги в руки. Кто больше знает-- и Кто больше бывал/видал-- с предпочтением бывалого ученому. А кому и карты в руки? Тому, кто как пьяный или глупый поп: Поп пьяной книги продал да карты купил (ППЗ, с. 33), умен как поп Семен: книги продал да/а карты купил (ПРН, с. 256 и 438). — Тебе и карты в руки это ироническая, шутовская по происхождению поговорка, вытеснившая уважительную, но и отчужденную тебе и книги в руки, но без противостояния ей сохранившая из своего смысла лишь оттенок фамильярности. Вероятно, иронического же происхождения слово близорукий, переделка формы с гаплологией близорóкий < *близозорокий (Говорят и близорукий, али справедливей — близорокий. — СРНГ 3, с. 23); диалектное близорукий значит «нагло, назойливо ухаживающий за женщинами», «вор, человек нечистый на руку» (там же). С этим согласуются слово лупоглазый «близорукий» и «бесстыжий» (СРНГ 17, с. 202, ср. смысловое развитие «без глаз» > «бесстыжий»: О. Трубачев в ЭССЯ 2, с. 13), ехидная поговорка близорук: через хлеб да за пирог (ПРН, с. 664; сходная запись Близоруковат из-за хлеба калач достает в СРНГ 3, с. 23, осталась непонятой), игра слов в воспоминаниях Афанасьева (Нар. — худ., с. 284) То же должно сказать и о других наказаниях, придуманных хотя близорукими, т. е. недальновидными, но зато длиннорукими педагогами.