Именно в «Ревизоре» у братьев, особенно у Роберта Львовича, вдруг проявлялась какая-то нерусская интонация, иная, чем в русском языке, напевность. Послушаем критика. «Я смотрел Адельгеймов в «Ревизоре» […] и не мог отделаться от странного ощущения. Мне казалось, что я не в самарском театре, а где-нибудь в Германии, в Берлине… и слышится, как играют Гоголя хорошие немецкие актеры. Играют хорошо, нельзя лучше требовать от иностранцев. Хлестаков у Роберта Адельгейма — это какой-то внепространственный рыцарь наживы и самозванец — чистенький, кругленький и джентльменистый. По окружности ни толст, ни тонок — уже скорее Чичиков»[68].
Пожалуй, несколько ближе к Гоголю оказался Рафаил Львович, но и его Сквозник Дмухановский был тяжел, говорил каким-то плаксивым и гнусавым голосом. Фортеля же, к которым он прибегал, стремясь рассмешить публику, казались грубыми и неуместными.
С жестоким юмором, но справедливо писала А. Я. Бруштейн: «В бессмертной комедии Гоголя оба трагика выглядели заблудившимися туристами, севшими не в тот поезд и приехавшими «место похорон на свадьбу»[69].
Это был один из немногих спектаклей Адельгеймов, не имевших успеха у публики, но, верные себе, они продолжали его ставить, стремясь добиться совершенства.
Из пьес русских авторов братья с удовольствием играли в драме И. В. Шпажинского «Кручина». В ней Рафаил Львович выступал в роли Недыхляева.
Маленький чиновник мечтал о том, чтобы выбиться в люди. Не в силах переживать постоянные унижения, он уезжает из Москвы в провинцию. И здесь ему повезло: удалось жениться на дочери богатого купца и к тому же красавице. Кажется, пришло счастье! Но так случилось что жена Недыхляева влюбляется в его воспитанника Рубежникова. Муж узнает об этом и жестоко страдает. В свою очередь Рубежников истово любит Марию Семеновну, но она не собирается уходить от мужа, боится потерять положение в обществе и материальное благополучие. Недыхляев готов, кажется, убить жену и ее любовника, но для этого у него не хватает нравственных сил. Остается только плакать и проклинать судьбу.
Роль Недыхляева Рафаил Львович относил к числу своих коронных и нередко выбирал ее для своих бенефисов. Критик писал:
«Его игра захватывала зал […]. Театр жил и дышал большой страстью Недыхляева»[70]. Но, может быть, этот «захват» возникал из-за мелодраматической направленности пьесы? Кажется, была права Бруштейн, когда говорила, что для этой в общем фальшивой роли Рафаил Львович был душевно «слишком явно здоров и крепок», поэтому он играл ее однотонно, уныло, не умея найти в себе, своей здоровой психике нужных, созвучных струн. Он закатывал истерики, но это было неприятно, не более того. «Образа человека с обнаженной нервной системой, с интуицией, обостренной патологическим состоянием не получилось»[71].
Роль Недыхляева считалась одной из лучших в репертуаре выдающегося актера второй половины XIX века В. Н. Андреева-Бурлака. Он стремился оттенить в этом персонаже злое, эгоистическое, в то время как Рафаил Адельгейм главное внимание обращал на человеческое, доброе. Но исполняя эту роль, артист демонстрировал высокую технику актерской игры и стремление к характерности. Правда, при этом иногда чрезмерно сгущая краски, но это было уже качество, без которого ни один гастролер, даже П. Н. Орленев, не обходился. Публика, особенно в провинции, должна была «почувствовать игру».