Традиционно у каждой войсковой части были иконы и знамя. Образы Богоматери и святого Георгия в золотых окладах батальону подарили солдаты 1-й и 3-й русских армий во время парада 21 июня на Исаакиевской площади. Тогда же вручили и знамя – полотнище из белой парчи с крестом и надписью на лицевой стороне: «Первая женская военная команда смерти Бочкаревой».
23 июня батальон в полной выкладке прибыл на Варшавский вокзал, чтобы уже через два дня оказаться на передовой, под Молодечно, в расположении 32-й пехотной дивизии, мотавшей войну в хмельной лени. 3 июля бой-бабы заняли окопы в расположении 525-го пехотного Кюрюк-Дарьинского полка и 9 июля атаковали германские позиции у Новоспасского леса. Сражались героически, остервенело, назло всем – и противникам, и своим же солдатам, лентяям и насмешникам. Поддержанные соседним 525-м полком, амазонки взяли три линии германских окопов, но дальше не продвинулись: мужики-солдаты нашли ящики с вином и перепились. Атака захлебнулась. Неприятель протрезвел быстрее и рано утром 10 июля ответил пулеметным и шрапнельным огнем. Доброволицы отступили. Всего с 9 на 10 июля в бою погибло две солдатки, две пропало без вести, тридцать шесть были ранены.
На этом участие женских частей в Великой войне закончилось. Другие команды так и не смогли попасть на фронт. Среди них – 1-й Петроградский женский батальон и 2-й Московский женский батальон смерти. Возникли они почти одновременно – в начале июня 1917 года. Схожими были и форма, и проблемы, с ней связанные, – на обмундирование не хватало денег. Главное управление Генерального штаба много обещало, да малым обеспечило. Добывать средства пришлось дамам из военных общественных организаций. Обувь доставили не сразу, и батальон несколько недель носил женские туфли и боты, к великому удовольствию острословов-мужчин. Огромные грубые солдатские фуражки сползали на носы и уши во время строевых занятий, что не оставили без внимания карикатуристы.
Ранней осенью хозяйственных проблем прибавилось: штабы военных округов и Главное управление Генерального штаба практически не финансировали батальоны, предоставив их самим себе. Образ женщины-воина, столь популярный всего несколько месяцев назад, теперь почти никого не волновал, в него уже почти никто не верил. Доброволицы потеряли запал. В сентябре начался массовый отток из 2-го Московского женского батальона. Солдаты и командиры на передовой не хотели принимать «баб в галифе», утверждая, что они лишь мешают работе. Ставка неожиданно с ними согласилась и 30 ноября 1917 года постановила расформировать женские подразделения. Батальон Марии Бочкаревой просуществовал до середины декабря, 1-й Петроградский женский батальон распылился к январю 1918 года.
1 июля 1917 года заместитель морского министра каперанг Борис Дудоров получил прелюбопытное прошение. Ему писали «истинные патриотки», организаторы кружка «Русские женщины, сплотитесь». Они требовали сформировать женскую морскую команду, которая беззаветно бы послужила флоту и Отечеству. Подобные сумасбродные рапорты периодически поступали на имя военного и морского министра: дамы просили то организовать ударные части «для борьбы с анархией в деревнях», то устроить «женский полк черных гусар». И теперь замахнулись на святая святых – русский императорский флот!
В любое другое время каперанг Дудоров не придал бы значения этой странной бумаге. Но был июль 1917 года. Юго-Западный фронт пытался организовать нечто напоминающее наступление, хотя в тылах царили бардак, лень и пораженчество. Совсем недавно под Крево отправили нестройный батальон смерти Марии Бочкаревой, чтобы показать мужикам, как надо воевать. Истеричный Керенский рвал горло на митингах, кричал о «женском факторе», о той пользе, которую он якобы должен принести. Главковерх Брусилов и командующий Петроградским военным округом генерал-лейтенант Половцов тоже приветствовали формирование женских частей… У каперанга Дудорова не было выбора: ему пришлось одобрить прошение, хотя он не представлял, что женщины могут делать во флоте.
Но это отлично представляли члены кружка «Русские женщины, сплотитесь». Они считали, что барышни принесут пользу не только «по части хозяйственной», но и смогут служить на кораблях наравне с матросами. Станут, если потребуется, «и морячками, и прачками».