В середине июля Главный морской штаб официально объявил о формировании Морской женской команды. И начались проблемы: приказ есть, желающих вступить в команду хоть отбавляй, а принимать женщин некому. «При нынешних обстоятельствах присутствие женщин считаем нежелательным» – такими были ответы военно-морских экипажей и частей на запросы Дудорова. Керенский требовал скорейшего отчета, дамы-эмансипе надоедали телефонными звонками, а места женщинам во флоте не было. Сложно сказать, чем все это могло закончиться, если бы с Кольской морской базы не пришел обнадеживающий ответ: ее начальник готов принять команду на службу, но только в хозяйственную часть. Там не хватало поварих, прачек, пекарей, машинисток, уборщиц. Работа прозаическая, никакого геройства.
Кольская морская база находилась ужасающе далеко, где-то на краю вселенной, «в стране летающих собак», как называли то гиблое место из-за постоянных сильных ветров. Министерство пообещало легкую, несмотря на условия, работу и высокое жалование – целых 90 рублей в месяц, то есть месячный заработок младшего унтер-офицера флота. Но барышень не привлекли даже барыши. Испугавшись холодов и хозяйственной работы, многие забрали свои заявления. К середине августа в команде числились всего тридцать пять доброволиц, хотя министерство рассчитывало минимум на сто пятьдесят. Сначала хотели команду расформировать, но передумали: все-таки Кольская морская база действительно нуждалась в работницах, к тому же о проекте узнала общественность, в прессе появились статьи и фоторепортажи. Обратного пути не было. Следовало обучить девушек уставу, строю и отправить «в страну летающих собак» для служения родине по хозяйственной части.
Команду разместили в Ораниенбауме на Иликовском проспекте и зачислили на довольствие Морской учебно-стрелковой команды, располагавшейся там же. Сразу же выбрали официального представителя в местный матросский комитет – Евдокию Меркурьевну Скворцову, учительницу и, если верить справочнику «Весь Петербург», потомственную дворянку.
Евдокия Меркурьевна Скворцова, ротный делегат команды
Фотография Я. Штейнберга. 1917 г. ЦГАКФФД СПб
В Морском министерстве рассудили здраво: коль скоро барышни будут нижними чинами морской команды, то и носить они должны матросскую форму. В начале августа им выдали обмундирование; блузы, брюки, сапоги и бескозырки сшили на заказ портные из Кронштадта – ни в одном цейхгаузе не нашлось вещей по размеру.
Морячки новой формой были довольны, особенно широкими матросскими брюками с лацбантом – откидным клапаном спереди. Они с большим удовольствием позировали в них фотографу, не забыв сдвинуть на затылок «беску» и закурить цигарку.
«Мы, матросы Морской учебно-стрелковой команды, протестуем против формирования женских морских команд» – так начиналось гневное послание морских волков в адрес дам-эмансипе. Они постарались лаконично и предельно ясно объяснить, почему бабам нечего делать во флоте: женщины ничего не смыслят в сложном морском деле, их массовое вступление во флот «может принести нежелательные результаты». «Баба в море – команде горе», – припомнили матросы старую поговорку. В ней была вся правда, вся соль жизни: не место бабам во флоте, и точка.
Во многом морские волки были правы. Барышни только что выпорхнули из стен гимназий, не были подготовлены к сложной работе. Их присутствие действительно могло возбудить ненужные мысли и помешать службе. Матросы вежливо предложили в письме альтернативу: «Сплотитесь не в морские женские команды, не в ударные батальоны, не в батальоны смерти, а в батальоны труда и взаимопомощи».
Эмансипе из кружка внимательно прочли послание и отправили его копию с возмущенными комментариями в Главный морской штаб. Дудоров отчитал начальника Морской учебно-стрелковой команды, а тот поговорил по душам со своими матросами, вспомнив все самые жгучие слова богатого морского лексикона. Матросы всё выслушали, прониклись речью лейтенанта, и бунт в команде стих. Больше жалоб не писали, но иногда задевали доброволиц на вечерних собраниях да злобно сплевывали, когда Соловьева делала доклады в комитете.
В июле между Главным морским штабом и начальником Морской учебно-стрелковой команды шла интенсивная переписка о том, чему обучать доброволиц: следует ли, к примеру, выдавать им винтовки для ружейных приемов. В итоге решили от приемов отказаться: ведь женщин ждала не боевая, а хозяйственная работа, и обучали их только строевому шагу и поворотам.