Были и другие способы борьбы с напастью: офицеры устраивали лекции о том, что хорошо знали, – об античной литературе, фортификации, вольтижировке… Работали кружки по интересам – поэзии, астрономии, фотографического искусства, сельского хозяйства. В лагере Нейсс возникло даже Общество принимающих солнечные ванны, организатором которого был изобретательный и неутомимый прапорщик Антонович. Существовали мастерские – токарные, столярные, портновские, художественные.
Попадались в лагерях и сугубые сторонники здорового образа жизни. Они вполне справедливо считали спорт самым действенным средством от тоски. Главное – не лежать, не стоять на месте, главное – двигаться. И они упорно, день за днем, километр за километром, бегали трусцой вокруг бараков. Сокамерники посмеивались: «Каков жеребец. Ничего, сейчас умается, с пустым-то желудком». Были правы, бегуны сдавались: от вечного голодания силы быстро кончались. Но после завтрака и ужина вновь мужественно выходили на беговую дорожку.
Спортом занимались почти во всех лагерях. Особенно любили футбол. В Регенсбурге, к примеру, матчи проводили еженедельно. Играли в теннис на специально разбитых кортах в белых костюмах, которые шили сами. Назначали судью, он сидел на высоком крепком стуле, в пиджаке, кепке, со звонком в руке – всё «как в жизни». Поглазеть на это диво сбегался весь лагерь. Из бараков выносили скамейки, ставили амфитеатром, публика жужжала, хлопала удачным подачам, освистывала ошибки рефери. Кто-то расторопный непременно взлетал на стремянку или крышу барака, наводил объектив и делал памятный снимок эффектного турнира. Карточки отправляли тоскующим семьям – они утешали лучше писем: все живы, бодры, подтянуты, играют в теннис, у них, значит, все хорошо.
В лагерях обожали фильмы. На собранные по камерам деньги офицерские комитеты открывали кинотеатрики. Брали напрокат или покупали аппаратуру, чинили, улучшали. Ленты заказывали у серьезных прокатчиков, но лишь такие, которые одобряло лагерное начальство: никакой политики, эротики и антикайзеровской пропаганды. Смотрели в основном простодушные немые комедии, документальные ленты о красотах Великой Германии, о доблести ее великой армии и самозабвенном труде ее фермеров, доярок и горняков. Иногда показывали что-нибудь поострее – душераздирающие любовные драмы. В лагере Нейсс такие вампуки шли на ура, особенно если в них закатывали глаза и возбуждающе умирали Аста Нильсен или Эрна Морена, кинозвезды того неспокойного времени. У публики были и актеры-любимцы: каждый раз, когда зализанный атласно-шелковый Пауль Вегенер выскальзывал на экран, ему по-мужски сдержанно аплодировал весь зал.
Заведовать кинотеатрами назначали людей проверенных и во всех смыслах боевых. В смешанном лагере Нейсс им был французский лейтенант Столь, а его заместителем – английский лейтенант Хоп. Билетером назначили русского подпоручика Богданова: он отменно рвал билеты и фанатично боролся с зайцами.
Тоску разгоняли и музыкой. Первые русские хоры появились в австро-немецких лагерях уже осенью 1914 года. Хорошие голоса искали по всему лагерю, и было неважно, из какой страны офицер: два-три певучих русских слова мог выучить каждый. Сложнее было с помещением. Сначала под концерты использовали пустой барачный угол или чердак – сбивали нечто похожее на сцену, водружали расстроенное пианино, взятое напрокат у лагерного начальника, расставляли стулья и табуретки, проводили электричество и отводили душу пением и музыкой. В 1916–1917 годах офицерские комитеты, собрав средства, строили даже отдельные концертные бараки.
Лагерный оркестр во время исполнения музыкальной пьесы в театре. 1916–1918 гг.
Коллекция О. А. Хорошиловой
Репертуар тщательно продумывали, печатали на гектографах концертные программки и продавали билеты: партер – 3 марки, галерка – 2 марки. Публика не скупилась, валом валила, хлопала или шикала. Критики (куда же без них) писали восторженные или ядовитые отзывы в газеты, которые выходили регулярно во многих образцовых лагерях.
Русскими хорами и оркестрами славились лагеря военнопленных в Регенсбурге, Мюншенберге, Котбусе. Иногда пленные англичане, американцы, французы, бельгийцы приглашали их на свои театральные вечера. В Регенсбурге после одноактных французских водевилей выступал оркестр Иванова, звучали темы из русских опер, а также «Кавказские эскизы» Ипполитова-Иванова. Их почему-то особенно любили в этом лагере.