Нечто похожее хотели устроить и в России. Осенью 1917-го русские офицеры в Гнаденфрее получили письмо: Московское общество сценических деятелей предлагало им после освобождения провести серию вечеров «Театр военнопленных» и представить все лучшие лагерные постановки в тех же декорациях и костюмах. Идея понравилась, но помешала Гражданская война, которая развела актеров по разным сторонам новой линии фронта.
О судьбах русских травести известно немногое. Полковник Александр Арефьевич Успенский эмигрировал, служил в литовской армии, выйдя на пенсию, вновь занялся театром, ставил пьесы и сам в них играл. Но, кажется, его великолепные скрипящие старухи остались в лагерном прошлом. Андрей Макашов, этуаль и биограф театра Нейсс, жил в Ленинграде, служил в Александринке и выступал в тех же пьесах, которые ставил в плену. Играл исключительно мужчин.
Профессиональным артистом стал и Николай Безекирский. Несколько фактов его смутной биографии приоткрывают письма 1929 года, сохранившиеся в архиве Михаила Булгакова. В первом актер жалуется на свою нынешнюю очень сложную жизнь и между прочим напоминает, что познакомился с адресатом в 1921 году в Москве, когда они вместе работали в Литературном отделе Главполитпросвета. А потом его арестовали, обвинили в «контрреволюционном разговоре в одном доме» и выслали на три года «минус шесть губерний». Безекирский осел в Рязани, работу там не нашел и просил Булгакова о протекции. Писатель ответил и, возможно, чем-то помог, во всяком случае во втором письме Безекирский его горячо благодарит. Но и актер случайно помог Булгакову: считается, что «сомнительные разговоры», о которых вспоминал Лиходеев перед опечатанной дверью в кабинет Берлиоза, подсказаны посланиями Безекирского. Второе, кстати, отправлено писателю в аккурат 24 апреля – в день, когда Лиходеев ужинал с Берлиозом и вел с ним беседу «на какую-то ненужную тему».
Прирожденный костюмер и гардеробмейстер Юрий Саморупо ушел к белым, служил у Врангеля, осенью 1920 года эмигрировал с семьей в Египет. Прапорщик Шурочка Полежаев во время Гражданской войны тоже примкнул к белым, состоял в вооруженных силах Северной области. В начале 1919 года числился поручиком.
Все эти бывшие музыканты, инженеры, чиновники, капельмейстеры и офицеры, попав в лагеря, неожиданно открыли в себе актерский талант. Исполняя женские роли на сцене и даже в жизни, они намного опередили свое время и вместе с профессиональными имперсонаторами открыли эпоху шумных травести-шоу, став первыми русскими drag queens.
Глава 3. В литературе
В отличие от европейской, русская допушкинская литература не слишком богата травестийными сюжетами. Известно несколько легенд о самоотверженных девах, выдававших себя за воинов и лихо сражавшихся с басурманами за Русь Святую. В одном сказании добросердечная и храбрая Василиса Микулишна спасла из заточения своего простофилю-мужа Ставра Годиновича, переодевшись грозным татарским послом. Героиня другого предания, Василиса Поповна, мужицкими замашками и шароварами ввела в заблуждение царя Бархата. В «Житии Евгении» говорится о том, как дочь египетского царя Филиппа, решив посвятить себя Богу, отправилась в Александрию послушать проповеди христиан, получила из рук епископа Элина сутану и успешно выдавала себя за монаха, пока ее не раскрыли по навету одной неблагочестивой прихожанки. Другая травести, преподобная Анна, после смерти супруга переоделась отшельником Евфимианом и поселилась в Вифинской обители. Подлог, однако, быстро раскрыли, и ей пришлось бежать в пустыню, а оттуда – «в страны Исигматские» (район Стамбула), где она отдала душу Богу, которому самозабвенно служила.
Девица Тира в «Гистории о кавалере Александре», написанной в эпоху Петра I, оделась рыцарем и отправилась на поиски возлюбленного, бесхарактерного юноши, погрязшего в пороках. В 1792 году Николай Карамзин опубликовал повесть «Наталья, боярская дочь», в которой смелая русская барышня повенчалась с сыном опального боярина и, надев латы, поехала с ним на войну. В комедии Ивана Крылова «Проказники» служанка Плутана, желавшая вывести на чистую воду малоприятную супружескую чету, предавалась страсти нежной с мужем и одновременно в облике юноши-француза красиво ухаживала за женой.
Василиса Микулишна
Открытка начала ХХ в.
Художник С. Соломко.
© Камешковский районный историко-краеведческий музей
В отечественной литературе XVIII – начала XIX века почти нет упоминаний о молодых людях, выдававших себя за дам. Эту тему считали опасной, нечистой, греховной. Хулиган Пушкин, кажется, первым обратился к пикантному сюжету. Болдинской осенью 1830 года он сочинил прелестную шутливую поэму «Домик в Коломне» о вечной необоримой тяге мужского к женскому и о тайном перевоплощении одного в другое. В рукописном чистовике поэму открывают строчки из «Метаморфоз» Овидия: Modo vir, modo femina («То мужчина, то женщина»). При публикации, однако, эпиграф был утерян (или изъят).