«Народ жалок и угнетен тяжелым рабством, — пишет о Польше имперский посол Герберштейн. — Ибо если кто в сопровождении толпы слуг входит в жилище поселянина, то ему можно безнаказанно творить все, что угодно, грабить и избивать».
«Если шляхтич убьет хлопа, то говорит, что убил собаку, ибо шляхта считает кметов[118] за собак», — свидетельствует писатель XVI в. Анджей Моджевский.[119]
С 1557 г. шляхта получила право судить своих крестьян без апелляции и казнить их. Повсеместная передача панских имений на откуп арендаторам, выжимающим из крестьян последние соки, окончательно превращала фольварк в концлагерь.
К 1600 г. польская барщина была доведена до 6 дней в неделю.[120]
Еще одной стороной «золотой вольности» было формирование частных армий, которые не столько защищали крестьян от крымско-татарских набегов, сколько кормились панскими усобицами и разбоями. Грабили простонародье и правительственные войска, часто не получавшие жалованья.
С XVI в. национальный гнет в польско-литовском «содружестве» все более приобретал религиозное оформление — католичество вело беспощадную борьбу против православия.
Сыновья могущественных магнатов, православных и кальвинистов, совращаются иезуитами в католичество. В 1598 г. 58 высокородных литовско-русских вельмож (Тышкевичи, Збаражские и др.) заявляют о принятии католичества. Окатоличившиеся землевладельцы вместе с агрессивным католическим клиром усиленно размножают на западнорусских землях костелы и кляшторы (монастыри). Род могущественных Острожских, окатоличившись, передает ксендзам православные храмы во всех своих обширных владениях — а только на Волыни им принадлежало 25 городов и 670 селений.
Мелкая западнорусская шляхта вознаграждается за переход в латинство чинами и должностями, разнообразными возможностями кормиться от населения. Начиная с 1649 г. православных больше не допускают к государственным должностям любого уровня.
Благородное сословие западнорусского края быстро размывалось за счет огромного числа разночинного сброда, пришедшего с запада. Здесь ему было легко войти в шляхетство. Основная масса новых шляхтичей, созданных произволением магнатов, по сути своей оставались все той же дворней, откупщиками, мытарями, корчмарями, призванными обслуживать потребности хозяев. Они служили магнату в его наездах, набегах и походах, составляли ему клаку на сеймиках. Прежние хозяева не теряли над ними своей господской власти, «сохраняя за собой обычное право даже их сечь, под одним лишь условием: сечь не иначе как разложив на ковре, в отличие от холопов».[121]
После отхода от православия могущественных литовско-русских фамилий начинается настоящий крестовый поход на народное православие.
Теперь паны сами назначают приходских православных священников в своих имениях, вымогая деньги у кандидатов на приход.[122] Православные церкви становятся в руках откупщиков доходным объектом, за каждое богослужение или священнодействие надо платить.[123] Фактически вводится налог на веру.
Важной вехой в религиозном насилии стала Брестская уния 1596 г. Тогда фактически состоялся переход в унию лишь нескольких церковных иерархов из числа скрытых католиков, назначенцев польской власти. Однако новая униатская иерархия получила привилегии латинского духовенства, большие имения, избавилась от контроля паствы. Теперь уже униатские иерархи, вроде И. Кунцевича, истязали православных священников, изгоняли их из приходов, а непокорных сдавали светским властям на казнь как бунтовщиков. Развлекалась в своих имениях и скучающая шляхта, принуждая православных священников к унии — им рубили пальцы, языки, подвешивали на шесты.[124]
Большинство из захваченных униатами-базилианами монастырей быстро приходило в запустение. К этому времени относится исчезновение огромного числа русских культурных ценностей, летописей и культовых сооружений — так погибло историческое наследие Древней Руси. С православных церквей сбрасывались колокола, православным запрещалось крещение, венчание, исповедь, похороны. Доходило до того, что униаты разрушали православные кладбища, выбрасывая останки из могил как мусор.
Город за городом лишались православных церквей, священники пробовали служить в шалашах, но и там на них шла охота.
В 1676 г. сейм под страхом смертной казни запретил членам православных духовных братств выезжать за границу, что в Москву, что в Константинополь. Началось вымирание православного клира, которому негде было получать посвящение.[125] Униатские священники шли на восток, к Днепру, здесь они совершали рейды на православные села вместе с отрядами шляхты, непременно захватывая с собой орудия казни. Борьба против православия окончательно обрела форму государственного террора.
119
121
123