Все это, конечно, типичный морализм, который наносит страшный удар по России. Патриоты-обличители – это такие моралисты, правдорубы. Им очень важно найти правду/истину в истории, дав свою моралистическую оценку жизни и деятельности многих русских поколений. «Плохо» и «хорошо» – вот слова, которые доносятся с трухлявых кафедр «русского патриотизма». Произносящие их – достаточно «гордецы» для того, чтобы судить, и достаточно «смиренны» для того, чтобы выискивать различные унизительные факты нашей истории. И пока «правдорубы» всех мастей не скинуты с «парохода» русской современности, этот «пароход» всегда будет замедлять свой величественный ход по водам истории.
Необходимо осознать одну достаточно простую вещь – никакого поиска «исторической правды» нам не нужно. История не подлежит моральным оценкам, ибо мораль не вмещает в себя всей сложности исторического развития.
Дело в том, что история имеет дело с нациями – крупными коллективами людей, внутри и вовне которых происходит взаимодействие огромного множества интеллектов, воль и характеров. И относиться к этому множеству как к отдельной личности – нельзя. Нет, определенная, так сказать, личностность для наций присуща. (Особенно это характерно для наций, живущих в условиях самодержавной монархии.) Не случайно мы говорим – «национальное сознание», «национальный характер» и т. п. Более того, для нации требуется наличие определенной субъектности, которая делает ее некоей «соборной личностью». И национальное тем более конкретно, чем больше оно персонифицируется в фигуре одной личности – в первую очередь монарха-самодержца.
Тем не менее излишний органицизм может все запутать. Нация – это все-таки множество, которое нельзя отождествлять с отдельной личностью. А посему неверным будет оценивать ее исторический путь (и в целом, и на разных этапах) в духе морализма: хорошо или плохо. Можно охарактеризовать отдельную личность – дескать, этот плохой человек – вор, а этот замечательный, молитвенник. И то ведь христианство призывает не осуждать поведение плохих, а хорошим предписывает не возноситься.
Могут возразить, что морализм подразумевает одно, а политическая оценка периодов жизни нации – другое. И терминология здесь разная. На первый взгляд это действительно так. Но если присмотреться, то мы увидим следующее. Когда говорят о «царском деспотизме» или «антирусском большевизме», то прибегают к однозначной оценке, которая вполне соответствует пафосу безапелляционного морализма. Примерно так же говорят о «бессовестном лгуне» или «горьком пьянице». Слова о «царском деспотизме» и «антирусском большевизме» можно, конечно, интеллектуализировать, но суть-то останется та же. Ведь и о «горьком пьянице» можно говорить вполне себе корректно («страдающий алкоголизмом»).
Но уже в оценке исторических личностей часто мы видим совершеннейшую неоднозначность. Взять, к примеру, Сталина. Казалось бы, он должен быть «хорошим» для коммунистов и «плохим» для монархистов. Между тем многие коммунисты горячо ненавидят Сталина, а многие монархисты его превозносят. Вот, например, оценка вождя, данная одним из виднейших историков-монархистов О.А. Платоновым: «Понимание глубинных государственных процессов, проходивших в России в 20–40-е годы, невозможно без правильной оценки личности Сталина, усилиями которого, по сути дела, была осуществлена национальная революция, в значительной степени (но далеко не полностью) возродившая былое значение Русского народа. Превращение (хотя и неполное и несовершенное) «Савла в Павла» – Сталина как одного из руководителей антирусского движения в Сталина как национального вождя Русского народа – происходит не сразу, процесс этот, начавшийся еще в конце 20-х, растягивается на все тридцатые годы, приобретя итоговое завершение лишь во время Великой Отечественной войны. Могучая Русская цивилизация духовно подчиняет себе большевистского вождя, освятив его деятельность положительным содержанием. Гений Сталина состоял в том, что он сумел коммунизм из орудия разрушения России превратить в инструмент русской национальной политики, укрепления и развития Русского государства» («История русского народа в XX веке»).