Отряд дрался бок о бок с сербскими четниками. Обычно так мусульмане, а с их подачи средства массовой информации (и «наши» и «не наши») называют всех сербских ополченцев, придавая слову «четник» негативный оттенок и делая его чуть ли не синонимом фашиста. Некорректно. Четники сейчас — это только члены националистической партии СРС, носящие огромные шевелюры и бороды. Их эмблема — череп с костями и надписью «З вером у Бога. Слобода или смрт» («С верою в Бога. Свобода или смерть»). Она эпизодически запрещается в самой Сербии. (Так же некорректно называть моджахедами всех мусульман-босняков.)
Сараевский период совпадает с переходом войны в конфликт малой интенсивности, и количество русских — это своеобразный оптимальный минимум. Журналистов, которые о них писали, в ту пору было, пожалуй, больше, чем добровольцев.
В начале 1994 года еще один русский отряд численностью до пятнадцати человек действовал также под Озреном (Северная Босния, к юго-западу от Посавинского коридора). Его происхождение и судьба мне неизвестны. Один из озренских добровольцев был снят на пленку в начале 1994 и показан по РТР летом 1995 года. Оператора вскоре разыскала его мать, а сын так и не вернулся домой.
Позиционная война
Зимой 1993-94 года шла позиционная, но более-менее активная война. Сербы и мусульмане обстреливали друг друга из орудий и минометов, совершали дерзкие беспокоящие вылазки и диверсии.
«Златишты» — это слово прочно въелось в память русских в ту зиму. «Зло.» А что это, Златишты? Здесь-то развернулись бои в те мерзкие дни, когда земля была покрыта кровавой снежно-грязевой кашей.
Рядом с дорогой на южной окраине Сараево стоит хутор Златишты. Когда-то самым внушительным его зданием был отель «Осьмица», теперь от него остался лишь почерневший остов. Чуть поодаль торчали еще одни обугленные руины. Эти позиции — два остова вместе с траншеей — и заняли русские добровольцы. Напротив шли уже окопы противника, их бункеры-доты.
Русские добровольцы провели разведку боем. Под прикрытием огня, который велся с чердака отеля, наши сделали пару вылазок к траншеям противника, забрасывая их гранатами.
После это была проведена организованная акция. Шкрабов предложил план захвата хутора: подавить противника свинцовым ливнем сверху и выбить его решительной атакой. Четники одобрили и выделили в поддержку десятку русских добровольцев столько же своих бойцов. Несколько сербов и русских расположились в отеле «Осьмица» и около него. Под прикрытием их пулемета и двух гранатометов передовая сербо-русская группа во главе с Александром Шкрабовым выползла по снежно-грязевой жиже на полянку перед противником. С расстояния в десяток метров бойцы забросали окоп мусульман гранатами и ввалились туда. Мусульманских бойцов на позиции не оказалось, но судя по голосам, они были в соседней траншее. Началась стрельба с расстояния в десяток метров. Противник открыл огонь из минометов, но именно близость враждующих сторон и спасала штурмовую группу. Огненный вал отсек их от основных сил. Но из боязни накрыть своих «турки» не могли попасть по русским.
Занятая русскими и удерживаемая мусульманами траншеи соединялись обвалившимся ходом сообщения. Идти в лоб этим единственным путем никому не хотелось. Бойцы основной группы попробовали прорваться к хутору, но огненный ливень вжал их в снежную кашу. Помощи от них потому так и не поступило, и Шкрабов приказал отступить.
В этой войне есть что-то от вендетты. Коллективной и бесконечной… После атаки на Златишты очередной ход был за мусульманами. И вот на Рождество, воспользовавшись праздником у сербов, противник нанес удар в районе Еврейского кладбища, заняв несколько помещений сербского квартала. Пулеметной очередью с вновь оборудованной мусульманской позиции на Дебелло-Брдо были убиты серб и беременная женщина. Ее муж попробовал вытащить ее, но получил тяжелое пулевое ранение. Тогда это же сделать попытался Виктор Десятов, но пуля попала ему в сердце. Еще трое русских бойцов были ранены. Сербский положай, бункер на склоне Дебелло-Брдо, защищавшим Еврейское Кладбище от ударов сверху, был взят противником. Захваченный там пулемет мусульмане развернули, и он стал нести смерть сербам… Мусульманский спецназ вел огонь из автоматов и гранатометов. Зацепившись за базу отряда на Охридской улице, русские добровольцы и четники огрызались огненными струями. К вечеру противник выдохся и отошел на исходные рубежи.
Восьмого января прошли похороны, на кладбище Дони Милевичи появилась первая могила русского добровольца Виктора Десятова, первое имя в сараевском русском мартирологе. Уральский казак, прибывший в Боснию в марте 1993, он участвовал в боях под Вишеградом, а с мая-июня — был в составе сараевской боевой группы. Первая русская жертва, положенная на алтарь войны в Сараево.
Следующий ход был за сербами, которые всерьез были настроены на штурм хутора Златишты. Шкрабов предложил русских добровольцев поддержать операцию. Всего участвовало в бою пять русских и человек тридцать сербов при поддержке танка. По плану формировались две штурмовые группы, которые должны были занять траншеи противника. Их прикрывали пулеметно-гранатометным огнем сербская группа Папича и Миши Чолича. И вот сербы открыли огонь, их поддержал танк. Мусульмане засыпали минами сербские позиции. Первая штурмовая группа во главе со Шкрабовым уже по пластунски ползла к траншеям противника…
Мусульмане молчали, подавленные огнем сербов. Это позволило первой штурмовой группе занять позиции. Но вторая группа не подходила. Тогда Шкрабов уполз назад и вскоре вернулся с еще пятью бойцами.
Тем временем к противнику стали подходить бойцы его интервентного (ударного) взвода. Молодые парни в белых масхалатах поверх черной формы, вооруженные «калашами» и пистолет-пулеметами, заполнили траншею. Штурмовые сербо-русские группы, с одной стороны, и мусульмане, с другой, вели огонь с расстояния в десяток метров, и забрасывали соседние окопы, где мог оказаться противник, гранатами. Крики «Аллах Акбар», мат и просто вопли заглушались стрельбой и частым треском взрывов. В этом кошмаре было неясно, что где происходит, многие были ранены. В упор, с бешенством в глазах и пеной на губах моджахед и русский выпустили друг в друга рожки своих автоматов. Из боя вынесли убитых русского и серба. Через несколько часов Толик, изрешеченный автоматной очередью, умер. Он ушел с улыбкой на губах. В хуторе осталось несколько неподвижных тел противника — убитых или тяжелораненых, но еще двое раненых были и у русских — в том числе и Шкрабов. Двадцатипятилетний Анатолий Астапенков остался вечно молодым, его могила номер два среди русских могил на Сараевском кладбище.[50]
Через несколько дней глупо погиб только что приехавший в Боснию Бочкарев. Будучи подшофе, два бойца решили сходить за «языком»… Они ушли вдвоем, а вернулся один, таща второго на себе. Неопытный русский подставился под пулю снайпера…
Весна 1994 года. Новосараево. Командир РДО-3 Александр Щкрабов у могил бойцов своего отряда. Сейчас А.Шкрабов лежит на этом же кладбище.
Маркали
…Подрывник приготовил три радиоуправляемые мины, заложив их в ящик на рынке Маркали — всегда оживленном месте Сараево. Страшный ненаправленный взрыв разнес в клочья десятки людей. Прилавки рынка не пострадали — бутылки (с ракией) остались стоять на столах, а между ними лежали агонизирующие, истекающие кровью тела…
Полагают, что войны сейчас начинают и заканчивают не политики. Это устарело. Войны начинает и заканчивает CNN. Если CNN говорит, что война есть и показывает при этом картинку — значит она есть. Если диктор CNN говорит, что войны нет, обыватель может спать спокойно — в его сознании воцарился мир. Военная журналистика — вещь иезуитски лицемерная. Конечно, было бы честнее просто показывать идущих солдат на фоне рекламного плаката «Спонсор наступления — …»