— Тятька, мамка, где моя жинка?
— На что она тебе?
— Е…ть хочу.
— Сейчас придет.
А жена тому рада и сама говорит:
— Подожди до обеда, мать галушки[29] варила.
А он:
— Ничего не хочу, пойдем кормить собаку. И начал ее е…ть, а она и говорит:
— Я, муженек, уже не сдюжу[30].
— Что же делать?
— Да мне добрые люди сказали, чтоб нашего соседа вол полизал мне жопу — тогда, может, я и поправлюсь, пойди попроси!
Пошел он к соседу:
— Пускай ваш вол моей женке жопу полижет.
— Пускай!
Вернулся он к жене, да и говорит:
— Иди! Уже пригнал вола.
Вот Гапка задрала подол, выставила жопу в окно. Грицько ее придерживает, а соседский Ивашка (она с ним наперед договорилась) как начал Гапку через жопу чесать, ее аж лихорадка забила.
— Ну что? — говорит Грицько.
— Да немного полегчало.
А потом и сам Грицько заболел и говорит:
— Женка, пойди попроси соседова вола, чтоб и мне жопу полизал.
Она пошла и просит у вола:
— Ну, давай, иди к окну!
Он спустил штаны и выставил в окно жопу, а вол как вдарит его по жопе — он аж через голову перевернулся!
Посев х…ев
Жили-были два мужика, вспахали себе землю и поехали сеять рожь. Идет мимо старец, подходит к одному мужику и говорит:
— Здравствуй, мужичок!
— Здравствуй, старичок!
— Что ты сеешь?
— Рожь, дедушка!
— Ну, помоги тебе Бог, зародись твоя рожь высока и зерном полна!
Подходит старец к другому мужику:
— Здравствуй, мужичок!
— Здравствуй, старичок!
— Что ты сеешь?
— На что тебе надо знать? Я сею х…и!
— Ну и зародись тебе х…и!
Старец ушел, а мужики посеяли рожь, заборонили и уехали домой. Как стала весна да пошли дожди — у первого мужика взошла рожь и густая, и большая, а у другого мужика взошли все х…и красноголовые, да так-таки всю десятину и заняли: и ногой ступить негде — все х…и! Приехали мужики посмотреть, каково их рожь взошла; у одного дух не нарадуется, глядя на свою полосу, а у другого так сердце и замирает. «Что, — думает, — буду я теперича делать с эдакими чертями?» Дождались мужики — вот и жнитво пришло31]; выехали на поле: один зачал рожь жать, а другой смотрит — у него на полосе выросли х… аршина в полтора, стоят себе красноголовые, словно мак цветет. Вот мужик поглазел-поглазел, покачал головой и поехал назад домой; а приехавши собрал ножи, наточил повострее, взял с собой ниток и бумаги и опять воротился на свою десятину и начал х…и срезывать: срежет пару, обвернет в бумагу, завяжет хорошенько ниткою и положит в телегу. Посрезывал все и повез в город продавать. «Дай-ка, — думает, — повезу, не продам ли какой дуре хошь одну парочку!» Везет по улице и кричит во все горло:
— Не надо ли кому х…и, х…и, х…и! У меня славные, продажные х…и, х…и, х…и!
Услыхала одна барыня, посылает горничную девушку:
— Поди поскорее, спроси, что продает этот мужик?
Девка выбежала:
— Послушай, мужичок! Что ты продаешь?
— Х…и, сударыня!
Приходит она назад в горницу и стыдится барыне сказать.
— Сказывай же, дура! — говорит барыня, — не стыдись! Ну, что он продает?
— Да вот что, сударыня, — он, подлец, х…и продает!
— Эка дура! Беги скорей, догони да поторгуй, что он с меня за пару возьмет.
Девка воротила мужика и спрашивает:
— Что парочка стоит?
— Да без торгу сто рублей.
Как только сказала девка про то барыне, она сейчас же вынула сто рублей.
— На, — говорит, — поди, да смотри выбери какие получше, подлиннее да потолще.
Приносит девка мужику деньги и упрашивает:
— Только, пожалуйста, мужичок, дай каких получше.
— Они у меня все хороши уродились!
Взяла горничная пару добрых х…ев, приносит и подает барыне; та посмотрела, и показались ей оченно[32]. Сует себе куда надыть, а они не лезут.
— Что же тебе мужик сказал, — спрашивает она у девушки, — как командовать ими, чтобы действовали?
— Ничего не сказывал, сударыня.
— Эка ты дура! Поди сейчас спроси.
Побежала опять к мужику:
— Послушай, мужичок, скажи, как твоим товаром командовать, чтобы мог действовать?
А мужик говорит:
— Коли дашь еще сто рублей, так скажу!
Горничная скорей к барыне: так и так, даром не сказывает, сударыня, а просит еще сто рублей.