А почему? А? Знаешь почему, сволочь паркетная?! Пашка при нем, при царе… нашем, Пашка… он же – полководец! Он человек: Павел Грачев! Ельцин ему армию дал. Во 56 как! И не одну армию. Все войска России! Я ж теперь как Барклай-де-Толли! Ты понимаешь, Миша, что такое Барклай-де-Толли! – Грачев обдал его перегаром. – Это, брат, не хухры-мухры, Кутузов, он же никогда министром не был, я проверял. Не дотянулся. А я – министр. Куда мне больше?
Нет, брат, все. Больше мне не надо. Есть Ельцин – есть Пашка. Прямая связь. Нет Ельцина – и Пашки нет, говно я, Пашка, без него, даже со звездами!
Барсуков молчал, ему вдруг стало страшно.
– Вот она, Миша, правда нашего быта… – Грачев уселся обратно в кресло. – Дудаев у вас второй год просит, не слышит же никто: дайте мне, суки, генерал-лейтенанта, и не будет с Чечней никаких проблем, – гарантирую! Он же «грушник», Дудаев, бывших «трутников» не бывает, был парторгом дивизии летчиков-дальнобойщиков. Афган бомбил и хорошо бомбил, два серьезных ордена имеет, но вам… всем от паркетов зеркальных охреневших, вам же трудно понять простого советского генерала! Людей-то, Миша, любить и понимать надо! Я ж когда перед зеркалом в мундире стою… сам себя не узнаю, ей-богу! Он меня… Борис Николаич… Верховным сделал! Как Колчак… я… как Иосиф Сталин в Москве! И кого? Кого он сделал Верховным? Меня, бл, простого десантника!
Грачев все-таки опьянел.
Вертолет летел тихо, спокойно, и все, кто был в вертолете, даже летчики, с интересом прислушивались к разговору двух больших генералов.
– К-кулак видишь, Миша?.. М-мой?! Трогай, бензонасос. Трогай без страха, хотя тебе-то как раз надо бояться! Вот, Миша, где у меня наша страна. Целый год в этих руках держу! Намертво держу, войска без блудни живут, во как я всех за загривок взял! И не надорвался пока, как ваш Гайдар с пацанами!
А ты, блядистка, что тогда здесь делаешь? Прелки катишь.? Где ты был, когда Всевышний мужикам яйца раздавал? Шаришься зачем? Измену ищ-щешь? Нет тут измены, генерал! Ты измену у себя в Кремле ис-щи… – только ты же, Миша, на позитив не настроен!
Короче, так: если ты, генерал, с Борис Николаичем будешь меня ссорить, я сам тебе ананасы отстригу. Убью на х…р. Так десантура моя поработает – Склифосовский не справится, предостерегаю! И башку тебе обратно не пришьют, у всех наших врачей суровых ниток не хватит, да и опыта тоже…
Выпьем, короче, давай…ты нас, десантников, плохо знаешь… – Грачев, кажется, чуть успокоился. – И не спорь со мной!! Здесь ебатуры нет; здесь, брат, генералитет. Ты ж инкубаторский, Миша! А настоящий политик в России всегда мечтает быть Сталиным – понял? Только отродясь не признается. В России, Миша, лишь у Сталина и получилось, потому что он всех в кулаке держал!
Пятьдесят лет наш отец и учитель в гробу лежит, сгнил насквозь, я думаю, а от себя, заметь, никого не отпускает! Умный он был, товарищ Сталин, через страх к народу пришел. Дорогу проложил. Самый короткий путь. И в точку попал…цари, слушай, не справились, просрали власть, упустили народ, а этот осетин, бывший бандит, в Грузии, я слышал коронованный, не промахнулся!
Придумали, блин, образ русского человека. Ну и мучаются с тех самых пор: душа, мол, странная, а сердце золоте! А русский мужик, Миша, испокон веков только бандерлогов и уважал: Илья Муромец… он, по-твоему, кто? С двумя подельниками – Добрыней Никитичем и еще там парень какой-то крутился, фамилию не упомню, в России любят, когда на троих!..
Так что ты, камбала, измену ис-щи в Кремле. А в войска не суйся; там, где Павел Грачев, там измены нет, – не дож – жешьси!
Правильно, Азат?
– Так точно! – подскочил Ассатуров.
– Не…а – отставить! – вдруг нахмурился Грачев. – По – другому будет. Я счас тебе… яснее все объясню. Россия… это страна приколов, верно?.. Азат, родной, гавкни майора! Скажи, министр обороны всем красивый сюрприз приготовил!
Ты, Михал Иваныч, – Грачев поднялся и встал опять перед Барсуковым, – в вираж сча уйдешь. Будешь десантироваться. Пора, значит, и тебе, генерал, порох понюхать. Он хорошо пахнет, порох… – наркотически!..
Барсуков побледнел, но молчал, даже голову опустил, чтобы не видеть Грачева.
– Вниз пойдешь, – спокойно продолжал Грачев, – по моей личной боевой команде. Во тебе честь какая! С легкой улыбкой на холеной морде лица. Майор, приказываю: выдать генерал-лейтенанту парашют. Только такой, чтоб распахнулся, не то я знаю вас, сволочей: веселуху устроите!
Его ж, кремлевские, потом комиссию создадут. Проверять все будут. Как нет? Нет парашютов? И у меня нет? Ты че, капуста?! Совсем спятил? На землю, майор, вернешься лейтенантом. Это я для полной ясности говорю. Зависай над сугробом, короче! Высота – сорок. Там снег… метра два есть? Генерал Барсуков в снег сейчас своим ходом пойдет.