И сделать это придется новому поколению.
Ну, страна!…
…Прорывался внезапно к такой правде,
что и самого оторопь брала.
Передавалась эта оторопь и мне, когда я читал «Русский ад» – первое издание исторической эпопеи Караулова, сделавшее его самым скандально-ярким публицистом ранних перестроечных лет. И все же я не мог и теперь не могу принять такое название.
По возрасту Андрей годится мне в сыновья, и я как спасеныш сиротского поколения, отправивший отца погибать на фронт, скажу, что дорога в ад – это понимание того, что война нас не минует, а война, военное время, диктатура военных лет, ставшие нашим детством и отрочеством, – это ад, ад осуществившийся, реальный, кромешный, который нам достался по судьбе.
А если послевоенные годы – это дорога из ада, то куда? В новый ад?
Судя по многим приметам истории человечества, его звериный оскал в борьбе за место под солнцем никуда не денется: он в природе. Но в природе человечества и всегдашний нравственный противовес этому звериному началу. Он тоже от природы. Значит, надо быть готовыми ко всему. Независимо от того, кто, когда и в чем окажется виноват.
Один получил в зубы от однокашников за то, что принес в класс записи «Битлов» (а класс уже перенастроился на Высоцкого). Другой в детстве объедался печеньем, а теперь имел физиономию, будто его только что оторвали от корыта со сгущенным молоком (Караулов и это вычислил).
Ну и что? – спрашиваю я. Все это еще десятки раз будет и оспорено, и перенастроено, и переокрашено.
Важнее другая, железно обоснованная Карауловым геополитическая реальность. Без Урала и Сибири Евразии не выжить. Мы эти земли недоосваиваем, не берем с них то, что можно и нужно. Отнимут?
Не исключено. Но ведь и наши казаки когда-то отняли эти края у чувашей, татар, угров… А если ад отъема повторится? С участием очнувшегося ислама? Весь вопрос: как? Войной? Бог не приведи.
Спасение – в расширении возможностей государства, с включением в него новых народов, культур, традиций. Россия – уже результат таких тысячелетних этнических обогащений. А уж как их оформить – не угадаешь… через Федерацию или какие-нибудь кооперативы…
Да рассовать этих кооператоров по тюрьмам! Мало Рыжков напортачил?
Отвечаю: напортачил столько, сколько получилось. Сколько было возможно по реальности. Эти кооперативы последняя попытка советской власти эту реальность упорядочить. Теоретически – попытка разумная. Практически безнадежная. Потому что реальность наша настолько пестра, что на любом ее краю любой благозамышленный кооператив (ваучер, банк, очередная сеть) неизбежно обернется неожиданностями – в зависимости от того «как отнесутся к этой госзатее ребята с Ачинского глинозема или нижегородского машстроя. А Назаровские? Предсказать их реакцию можно только в одном: «Лучше выпьем».
Других ребят хотите? С другими легче не будет.
«Как можно на 1/9 части планеты вводить рынок одним махом, одним декретом – на землях, где половина площадей, если не больше, для рынка совершенно не годится, ибо земли бывают разные, – вот как?»
А вот так, как получится. Что-то скопировать у американцев, что-то у немцев, что-то у китайцев, а что-то нащупать самостийно – методом тыка. Может, это выйдет рынок, может, полурынок, а то и антирынок. Как будет получаться, так и действовать.
Впрочем, подобные здравые мысли посещали и Горбачева; при подписании нового Союзного договора: пусть каждая автономия сама решит, какой у нее строй. «Хоть феодальный!» – кричал Горбачев. Но одно дело – кричать этим… как их?., съездюкам на совещаниях, и совсем другое – реально руководить событиями в нашем непредсказуемом зверинце…
Главы о Ельцине (зверски веселые) комментировать не буду.
Для размышлений – одна цитата:
«Сталин убивал, страна пела ему осанну. Гайдар морил голодом (тоже убивал в конечном счете), страна сходила с ума от счастья – демократия!»
Не осанну пела страна Сталину, а преданность главнокомандующему демонстрировала. И при Гайдаре никто не сходил с ума от демократии. Наш человек если и вопит осанну, то скорее всего подстраивается под общий вопль, такой же ритуальный, как его собственное ощущение: единство со всеми! Дело в единстве. А на гребешке может сидеть кто угодно. И искренне думать, что он зверь. Сам сядет.