Алешка действительно опьянел, ему очень хотелось свежего воздуха…
– Значит, так, – продолжал Караулов. – Теперь второе действие этой… чудовищной народной «Хованщины». Виктор Павлович Баранников, пойманный, можно сказать, с поличным, опустил гриву и принялся с горя безжалостно травить себя водкой.
Дунаев Андрей Федорович тоже расстроился и тоже водкой себя травил – в духе гнусных русских традиций. Хорошие у нас органы… внутренние… – да?
На хрена он нам, этот Якубовский? – решили орденоносцы. Он же «чепешник», не ровен час – заговорит! Или на экране, в передаче у Караулова, или (что хуже) в кабинете у Коржакова.
Под запись. Лично для Бориса Николаевича. Расскажет, заговорит, например, как он гулял их жен по Цюриху, где они, наши красавицы, жена Баранникова и жена Дунаева, отоварились (за счет Якубовского, разумеется) аж на миллион швейцарских франков. Какие же счеты могут быть между друзьями? Тем более если Баранников, например, сидит за рабочим столом Андропова?! Знаешь: крошка-сын спрашивает у папы, кто такой массажист? – Это человек, – отвечает отец, которому женщина, сынок, платит деньги за то, за что другие получают по морде!
Алешка молчал.
– Вот как им, орденоносцам, с Димой не повезло. Получить в физию. Лично от Президента. И решили они, благородные русские генералы, побыстрее от Якубовского избавиться. В России, как ты знаешь, боятся не тех, у кого кулаки и морда, а тех, у кого язык подвешен, – раз Якубовский мебель дарил и зарплату платил, он ведь и заговорить может, если к стенке припрут, Якубовский – бизнесмен, а не Зоя Космодемьянская!
Даже дача Якубовского на Рублевке – и та за Баранниковым, за КГБ!
Генералы задумались. Убить? Элементарно, Ватсон! Но опоздали: Президент в курсе, что какой-то пацан из Болшева засунул себе под мышку его лучших генералов! Саша-гипнотизэ-эр тут же доложит: Якубовский, Борис Николаевич, внезапно ласты сложил, и следы, ясное дело, ведут прямо к Баранникову, на Лубянку, в его рабочий кабинет…
Значит – Канада, вторая Родина Дмитрия Олеговича! Напугать этого оленя до смерти, так олень, пожалуй, сам до Шереметьево допрыгнет, в любой самолет заскочит, главное – подальше от Москвы!
А потом, через годик-другой, там, в Канаде его и грохнуть можно: полицейские тут же сдадут труп в русское посольство и – привет горячий, господа бывшие советские, сами разбирайтесь со своей публикой, у нас собственной работы хватает…
Странная, странная вещь произошла вдруг с Алешкой! Он только сейчас сообразил наконец, что если какой-то малый из родного Болшева скупает на корню высших руководителей российских спецслужб, значит, когда-нибудь найдется (и может быть – очень скоро) кто-то, кто прикупит и Президента России? Зайдет, скажем, через семью, через замечательную дочь Таню или – почему нет? – неподкупную супругу Президента, Наину Иосифовну…
А кто сказал, что Ельцина, как Сталина, например, невозможно купить?
– Сутки потребовались Баранникову, всего сутки расправиться с Якубовским, – продолжал Караулов. – Мавр сделал свое дело, мавру надо уезжать!..
Теперь представь, брат, такую картину: машины Якубовского несутся по Рублевке, вдруг над его «мерсом» зависает вертолет. Из кустов на дорогу бросается ОМОН, человек двести, не меньше. Но в машине нет Якубовского. Кортеж есть, Якубовского нет! Ночью в Москву Машенька прискакала, поэтому Дмитрий Олегович с Машенькой – еще в койке, наверстывают, так сказать, упущенное счастье.
Для Димы секс – важнейшее дело. Карьера, конечно, важнее, но секс, да еще вчетвером, втроем и когда бабы рвут его на части… «Пропала человеконочь!» – орет Якубовский, если спит, не дай бог, один.
А в «мерсе» Якубовского рассекает его личный повар Толик! Жулик, замечу, со стажем. Пользуясь тем, что Дмитрий Олегович занят серьезнейшим делом, повар Толик спер у него из холодильника килограмм молочных сосисок, только что приобретенных в дорогом супермаркете. А тут, блин, вертолет, ОМОН и прочие спецэффекты!.. Толик понял, что это конец, что его накрыли, что из вертолета сейчас торжественно выплывет сам Дмитрий Олегович, отберет сосиски и так даст ему в морду, что его морда станет тряпкой, о которую все вытирают ноги.
А может быть, закопают его, Толика, в землю. По самые гланды. Ровно на сутки. Для перевоспитания. На ночь выделят часового, чтобы случайные псы с голодухи не отгрызли бы у Толика голову… – такой вот, брат, гуманизм!
Толик вылез из «мерседеса» с поднятыми вверх сосисками, но вертолет развернулся и улетел, а Толик еще долго-долго стоял с поднятыми руками и тупо смотрел в небо.
Дмитрий Олегович на дыбки и – к телефону: