Если же Сергей Иннокентьевич, Алинька, для тебя не джекпот, значит беги, дура, в свою Вологду, обратно к маме с папой, и там, в Вологде-где-где-где, в Вологде-где… ищи, дура, свое женское счастье: рожденный ползать летать не может!
Ева редко курила, обычно – «Беломор» (для гламура, так сказать).
Баловалась травкой, но исключительно в компании.
Если не в компании, это уже наркомания, а наркоманов и наркоманок Ева презирала.
Она мечтала о Нью-Йорке, ментоловых сигаретах и ванильном кофе, но швейный техникум в горьком городе Горьком навсегда из Евы выбил эту дурь. Ну а как? Ученик слесаря прощается с детством уже после первой фразы слесаря!
Национальная особенность, так сказать.
Ева все утро мысленно разговаривала с Алькой. Не умеешь, дурында, мужика приручить, значит, возьми конфетки соответствующие, сделай хороший чай, – Сергей Иннокентьевич, коммунист наш, Сергей Иннокентьевич ни за что не догадается, что «Виагра» нынче и в конфетках бывает!
Спецзаказ от девочек. Молодцы фармацевты, четко держат руку на пульсе. После таких «конфеток» даже дождевой червь гвоздем станет, факт!
Святое дело, Алина, быстро превратить старый коммунистический стручок в рог изобилия! Чем гвоздь и стручок отличаются? Принципиальное отличие: стручок смотрит только вперед. – Сергей Иннокентьевич всколыхнется, если его стручок поднимется, как Александрийский столп, он же сразу в загс рванет, узаконит отношения, иначе столпа не будет, это же рычаг!
Ева всякий раз с удовольствием убеждалась, что у мужиков только одно на уме…
Сначала Евик (так звала ее Алька) была обычной «рублевой» проституткой, работала у себя на родине, в Горьком, потом, уже в Москве, превратилась в «охотницу». Сейчас Еве уже 32 года, и возраст, конечно, берет свое.
Неудачи посыпались одна за другой: последний «клиент», сволочь, так бушевал всю ночь – о! В кругу подруг Ева проговорилась по пьяни, что ее нынешний «роднуля» вшил в свой стручок металлические шарики. Для «космического», как он сказал, эффекта. Чтобы Ева от счастья на стенку полезла.
Такие операции тогда только-только входили в моду. Делали их подпольно, за двадцать пять рублей – по цене аборта. Но эффекта никакого, – чистая разводка, жаловалась Ева. «Клиент» узнал, донес кто-то из подруг… – да, сильная получилась ночь, с разными спецэффектами. Товарищ… дядя Сережа звали… так рассвирепел, что отобрал у Евы все, что у нее было, отнял, чумозник, даже то, что другие дарили, обобрал, короче, до нитки.
Ева сразу повзрослела, как-то резко; в ней появилась усталость, свойственная людям, которые быстро, мгновенно теряют вкус к жизни. Ева перевела себя на «преподавательскую» работу, открыла агентство «Мадемуазель», набрала девушек, потеснив на рынке «общественных услуг» самого Петра Листермана.
– Вы – девушки приличные, – учила Ева вчерашних школьниц, сегодня студенток, – и сами должны догадаться: язычком надо работать, а не болтать, ибо когда мужчина увлечен женщиной, даже тараканы у нее в голове кажутся ему божьими коровками!
Сразу, как только познакомились, девочки, ножки – треугольником… Снимаешь трусики… никаких колготок, дуры, запомните: колготки еще в лифте надо снимать! Так вот, ножки треугольником, потроха наружу: потрогай, ветеран чертов, здесь уже все мокрое… Сгоришь ты, милый, в этом огне, сгоришь, только в таком огне приятно сгореть!..
Это шлюхам платят, шлюхам! Приличных девушек балуют…
Алька – звезда. Фигурка, стиль, личико… да и не дура она вовсе, но упрямая – убиться веником, ей-богу! Ветер в подоле гуляет, а ведь ребенок, полученный от правильного отца, это супервложение, это эффектная жизнь на все оставшиеся годы, прекрасный вариант безбедной старости!
Ребеночек… когда вырастет… сам проживет. В древности (хороший пример!) кто трясся над детьми?
До Альки с Сергеем Иннокентьевичем работала Вика – худенькая рыжуха с длинной косой. Сначала она хотела обобрать его по-быстрому, но, узнав, сколько у него денег, решила задержаться у Сергея Иннокентьевича на всю жизнь.
Рыжуха залетела почти сразу, редкая удача! Проколола презик булавкой, словом – все, как учила Ева. Что же, – Сергей Иннокентьевич не испугался, смирился, заранее назвал мальчика Арсением, и Арсений теперь даже во сне к нему приходил.
А что оказалось? Вика, безмозглая дура, закадрила где-то чернокожего парня из института Лумумбы (вечера дружбы проклятые!), а очнулась только наутро, голая и вся… в сперме!
Сколько же в них спермы, черт возьми, в черных гостях нашей древней столицы…
Сергей Иннокентьевич, душка, Арсения ждет, на родах желает присутствовать, а тут вдруг вылезает прелестный негритосик: