– Скажи! – настаивал он.
– Мы же знаем, Гейдар Алиевич, чьи это деньги…
– …семинары в пансионатах на берегу Финского залива… Гайдар, кстати, всегда с супругой приезжал, отдохнуть заодно, встречи в Варшаве с «Солидарностью», потом – «шпроновские чтения» в Венгрии, это же несколько месяцев, по-моему, где Чубайс и все эти мальчики «сверяют часы» с Корнан Ноувом, Клаусом, – да? – будущим Президентом Чехии… И что, КГБ, Чебриков, Бобков, Крючков это все не отслеживали?.. Такое может быть?
Аслаханов согласно кивнул:
– Я убежден, что Андропов хотел, чтобы в Советском Союзе было бы, как в Китае. Красные знамена. И официальные миллионеры. Разве мешает одно другому?..
– …а Австрия? – продолжал Алиев. – У Чубайса на «запорожец», говорят, денег не было, а тут – Австрия, Альп – бах, Нардхаус и Дорнбуш, – Асламбек, я правильно называю фамилии?
– Вы полностью информированы, господин Президент.
– На поездки в капстрану давали тогда по 37 долларов. А эти… безработные… были там как у себя дома. Ни в чем не нуждались. Поездка за поездкой. Авен в Австрию прямо из Венгрии приехал. На «Жигулях». Это все мимо КГБ шло? Проморгали? Мимо посольства?
– Без воли КГБ перестройка была невозможна, – согласился Аслаханов.
– И я так считаю. А ты что же, Асламбек, чай не пьешь?
– Я, Гейдар Алиевич…
– В России… знаешь, как лучше всего жить? Я скажу: как государство в государстве. Вот так себя надо поставить. Это трудно. Все будут завидовать. Чем дальше от Кремля, тем лучше. В Кремле сейчас может оказаться кто угодно, ты… ты согласен со мной?
Аслаханов кивнул, – чем больше Гейдар Алиевич говорил, тем больше он ему нравился.
– Величайшее дело каждого человека, живущего сегодня в России, обезопасить себя, своих детей, их будущее от идиотов, которые рвутся к власти. Мы, Асламбек, – Алиев встал, тут же, резко, поднялся и Аслаханов, – еще обо всем поговорим.
– Буду рад, Гейдар Алиевич.
– Две ошибки у Андропова непростительные – Афганистан и Горбачев. Ведь Леонид Ильич был против Афганистана, а Андропов и Устинов настаивали. Я тебе об Андропове много могу рассказать. Знаешь, когда он полностью потерял здоровье? Что его подкосило? Я скажу, Асламбек. Ты сейчас удивишься.
Южно-корейский «Боинг». Сбитый на Дальнем Востоке.
Его сбил генерал-полковник Дмитриев. Это Дмитриев принял решение. Создали комиссию, проверили. Генерал действовал строго по инструкции.
– Он с пассажирами летел, этот «Боинг»?
– Конечно! Полный самолет.
– Говорили, вроде пустой…
– Полный, полный, – повторил Алиев. – 270 жертв. 269 – пассажиры и экипаж. 270-й – Андропов. И это был уже второй по счету «Боинг». Все Южная Корея. Первый залетел к нам в Карелию, в 78-м, вроде бы тоже небом ошибся, – мы на лед озера тогда его посадили. Двое погибли при посадке, пассажиры, экстренно собралось Политбюро, мы выразили Сеулу категорический протест.
Людей разместили в Петрозаводске, накормили, самолет вернули, прямо с озера увезли, апрель был, но апрель в Карелии – это зима, лед толстый, основательный…
– Вы производите очень сильное впечатление, господин Президент, – вдруг сказал Аслаханов.
Да?.. – притворно удивился Алиев. Кажется, он жалел сейчас, что рядом никого нет, что их никто не слышит, – Гейдар Алиевич очень любил лесть, но Аслаханов не льстил, не из тех он людей, чтобы льстить. – Пожалуйста, Асламбек, сейчас вы отдыхайте. В «Советском Азербайджане» остановились? Там позаботятся, персонал добросовестный. Не разбежались еще. Я слежу. Перед вашим отъездом обязательно встретимся. В моей резиденции. В «бунгало», как писал товарищ Ваксберг в «Литературной газете», – слушайте, откуда среди журналистов столько болтунов? Раньше так не было. Факты проверялись. Была ответственность. А сейчас черт-те что пишут: клан Алиева вывел на улицы миллион людей, поэтому руководитель республики Везиров – бежал! Асламбек: никакой кла-ан… – Алиев говорил с небольшим, мягким акцентом, – никакой кла-ан миллион людей вывести не может. Скажите это Ваксбергу, пожалуйста! Хочу, Асламбек, чтобы здесь, в Баку, вы были бы моим личным гостем…
Алиев часто бывал в школе на родительских собраниях – и у Севы, и у Ильхама. Или он, или Зарифа-ханум. Дисциплина, говорил Гейдар Алиевич, существует для всех. Прежде всего – для родителей. Как все родители, сидел в классе, за партой. «Прикрепленный» оставался в коридоре. Приезжая в Москву, Гейдар Алиевич в первый же свободный вечер шел в Театр сатиры, обожал Папанова, «Клоп» Маяковского смотрел раз пять или шесть. Но больше всего он любил симфоническую музыку – Ниязи, Светланов, Темирканов, Ростропович, в последние годы – Гергиев.