Теперь смотри: боевики сгоняют женщин и детей, чтоб и 1 пустить их вперед на случай сражения! И мы ж с тобой все это предвидели! Ты ж мне докладывал!
Шапошников встал:
– Я не докладывал, Михаил Сергеевич.
– Не ты? Да? Ну… ничего, ты, главное, садись! Чечено-Ингушская: год назад это ж был самый спокойный регион в СССР! Хорошо, мы поднажали, отменили указ, дали Ельцину по глазам, но ведь что творит, что творит!
На маленьких тарелках лежали сыр, ветчина и докторская колбаса; Шапошников знал, что Горбачев очень любит колбасу, особенно «салями», финскую.
– Если не будет центра, если не будет единой армии, Евгений, и меня… – Горбачев всегда «га-кал», когда волновался, – это ж представить страшно, что они сделают тогда с Россией! Согласен со мной?
– Так точно! – кивнул Шапошников.
– Но когда я с ними, натыкаюсь на глухоту. Соланки, индус, приехал к нам с визитом. Был у меня. Красивый такой индус. Мощно провели переговоры, пообедали, потом он к Ельцину пошел. По протоколу.
Ельцин наставляет: зря вы, индусы, с Горбачевым связались. У вашего Горбачева ничего нет. Сейчас в России я главный! Все ж у меня: нефть, уголь, заводы, фабрики… Давайте-ка, индусы, готовьте с Россией политический договор, а Союз, получается, на хрен…
Горбачев говорил, но все время наблюдал за Шапошниковым: ловил реакцию.
«Что он хочет от меня?» – не понимал Шапошников. Военные люди не умеют скрывать удивление.
– Соланки обалдел, – продолжал Горбачев, – у него ж официальный визит! А тут выходит, он адресом ошибся. Не к тем приехал. Ельцин посадил его за стол, выпили они добре за дружбу. Вдруг Ельцин как заорет: «Не хотите договор? Ну и катитесь со своим Горбачевым к чертовой матери!..»
– Матерь Божия… – обомлел Шапошников. – Неужели правда?
– Я не вру, – усмехнулся Горбачев. – Вот, Евгений, где дурь. Слушай, – мы ж так Индию потеряем! Она ж тонкая страна, эта Индия! Чувствительная. А процесс-то уже пошел, митинг на митинге… то есть я, Горбачев, скоро буду Президент без страны, а ты, Евгений Иванович, будешь у нас полководец без армии!
Когда Шапошников волновался, он всегда зевал. На самом деле ему давно уже хотелось откровенно поговорить с Горбачевым, но в Кремле Шапошников был новичок и не знал, принято ли здесь открывать душу.
– Дальше смотри, – потянул его Горбачев. – Америка против Ельцина, потому что Америка против распада. Плюс мы им кусок моря подарили на Сахалине, так что у нас теперь больше общей границы. И мусульман, кстати, держим сегодня только мы с тобой. А когда они вырвутся… таджики, например… черт их знает, что они придумают… – таджики же! Азербайджан сразу ляжет под Турцию, это понятно. Армяне – пиз… привет горячий, – поправился Горбачев, – молдаване будут рваться в Румынию, они ж оголтелые у нас, сам знаешь. Немцы – все уедут… ну это, допустим, черт с ними, с немцами, значит… здесь будет второй Ливан, вот, Евгений, как я чувствую…
Он снова остановился, чтобы увидеть, какое впечатление он произвел на собеседника.
«Держава в говне, – подумал Шапошников. – А он что, только сейчас это понял?»
– Мы с тобой, Евгений Иванович, я вижу, – союзники, вот ты и скажи: что теперь делать.
– А какое у вас решение, Михаил Сергеевич? – осторожно спросил Шапошников. Он не имел привычки рисковать. Как можно рисковать, тем более – на такой должности!
– Нет… ты скажи, ты… – настаивал Горбачев.
– Ачтотутскажешь, Михаил Сергеевич?.. – вздохнул Шапошников. – Не так, я думаю, надо нам было из Германии уходить!
– Причем тут Германия? – опешил Горбачев. – Ты погоди, про Германию поговорим, ты о многом не знаешь. Мы ж с тобой сейчас в перспективу глядим, хотя по Германии разговор нужен, ошибки были, не спорю, но кому я Германию отдал? Немцам? Немцам. А Польшу? Правильно, полякам. И что, я преступник? Своим вернул свое, – я преступник, Евгений?
– С «Блэк Джека» все началось… – развел руками Шапошников. – Самолет, который до космоса достает, чудо-самолет, а сократили…
– По «Блэк Джеку» нужен отдельный разговор… нужен разговор, – кивнул Горбачев. – Ты, Евгений, потом все поймешь.
– «Оку» убили. Самая перспективная ракета. Боевая.
– Я потом тебе все поясню… – бубнил Горбачев.
– Ну а перспектива ясная, Михаил Сергеевич. Надо нам Союз спасать, это главное, – вздохнул Шапошников.