Не хочу угадывать, кто это будет. Разведут по собственности. И не такое бывало. А все равно Россия подымалась с колен.
С колен?! А не с водочной ли отлежки?
Так кто же, кто?
Вот понятный вариант. Лаврентьев, сержант, загнанный Великой войной на Сахалин. На досуге читает ученые книги, оставшиеся в японской библиотеке. Соображает (воображает) параметры новой бомбы. Пишет товарищу Сталину (а кому же еще?). Вызван в Москву, получает чин лейтенанта. Продолжает учебу с третьего курса университета. Ведет научную работу…
Есть бомба в арсенале страны!
Но есть вариант куда более сложный. Два гениальных ракетчика: Королев и Глушко.
«Инженер Глушко почти месяц, до самого суда, не знал ничего о показаниях своего друга – инженера Королева. И на первом же допросе дал свои показания.
Добровольно? Под пытками?
Никто не знает.
Как Королев избежал расстрела – загадка. Как Глушко избежал расстрела – загадка.
Сергею Королеву и Валентину Глушко мир обязан космосом…
Их показания друг на друга – прямой удар молнии.
В каждого».
Удар по здравому смыслу? Таинство судьбы?
Таинство – когда после того гэбэшного испытания они долгие годы работали бок о бок в рамках советской космической программы.
«Сошлись ради дела», – объясняет Караулов.
Делом и оправдались перед страной, – объясняю я, – когда и виноваты не были.
Эти интеллектуальные сюжеты – излюбленная фактура хроники Караулова. Но есть и другое:
«…Это тута, в Москве, я не человек, будто отключил меня ктой-то, хожу дохнутый. Я, короче, счас не человек, я потеря! Но сердце у меня на месте, сердце осталось, не потеряно, я токма выжить сам уже не смогу, а надо-то мне – мирком-лотком: помытьси немного, барахлишко купить да в поезд сесть, хоть на подножку, потому что народ в поезде едой завсегда поделится. Умирать буду – поделятся. И врача позовут. Это тут врач не подойдет. А подальше от Москвы – подойдет, там пока не на все деньга нужна, там за место доллару у людев сердце работает…»
Сердце работает! Отъедет Егорка из столицы в родную глушь – и если не сопьется, найдет себе дело по силам и по вкусу – не пользу и во благо страны, счастливой в аду и несчастной в раю.
Это я Караулова домысливаю.
Так моей душе легче.
Вопросы-то остаются.
Этот вопрос у Караулова сдвинут к фольклору: вы читали русские сказки? Вы помните, чтобы русские в сказках работали?
Так работники они или бездельники?
Отвечаю. Поскольку в течение года климат не позволяет русскому мужику обрабатывать землю, – он ложится на печь и рассказывает (слушает) сказки. Но вот на короткое время природа позволяет обработать землю, – и на это сжатое время русский человек становится рекордсменом труда. Успеть, успеть!
Только вот в какие именно сроки погода велит лежать на печи, а в какие – вкалывать денно-нощно, – не предугадаешь. Год на год не приходится.
И к тому, и к сему готовься. Еще одна фатальная загадка, уготованная русским.
Без Солженицына, оставленного было на полпути из изгнания на родину, все-таки не обойтись:
«Теленок, столько лет бодавшийся с дубом, так и не сумел его пошатнуть, куда ему… Дуб подпилил Горбачев; хотел, видно, что-то подправить, сухие ветки убрать, навозу подкинуть, чтоб жил дуб еще тысячу лет, но из дупла вдруг вылез заспанный, плохо причесанный Ельцин и… повалил, молодец, этот дуб на землю…»
Этот дуб – хорошая деталь, чтобы связать концы широко распластавшейся хроники.
Я тоже попробую связать концы.
Что за Андрюха – и не упомнишь.
А что за гость прилетел к нам без приглашения – его дозаправили под Старой Руссой, иначе бы не долетел, а так даже и переодеться успел, к Москве готовился, так Москве его на Красной площади с телекамерами решили встретить: нежданный гость летит!
Это о ком?
О Русте… Кто такой, помните? Уже забыли?
А что это за «ОНЭКСИМ» – не забыли? А «Менатеп»? А «Конти? И «Сила-банк»…
Сочинители поработали? Именно. Да так, чтобы чужакам не понять было. Разве что Караулов, «сдвинутый на сенсациях», соберет и сохранит для потомства эти шедевры эпохи распада. По ходу которых демократы второго и третьего уровня делят страну, спеша прихватить свое. Подробности, конечно, задевают.
Например, Старовойтова – хочет, чтобы Ельцин назначил ее министром обороны Российской Федерации. Не по лучилось: решили, что «армия бабу не примет». Эпизод этот не потерялся только из-за горечи дальнейшей старовойтовской судьбы, сам же по себе он вряд ли надолго задержался бы в летописях.