— Чего ж не взять, если платят?
— Расширяемся?
— Ну… вроде того…
Пикаперы — это парни, легко, «в одно касание», как говорится, снимавшие девушек на ночь. Не проституток, нет: на шлюх у пикаперов не было денег.
— Хочешь… я им какой-нибудь спецкурс захреначу? Пикаперам?
— Впервые бесплатно? — ухмыльнулась Ева.
Познакомившись с Алькой и сразу оценив ее рабочий потенциал, Ева отправила Альку учиться — в Химки, в университет культуры. Если Алька и могла куда-то поступить, то исключительно на «культ — просветработу», на заочное отделение. Вступительное сочинение за нее писала другая девушка — Изольда. Хороший бизнес, между прочим: Изольда не скрывала, что только на сочинениях за лето у нее выходило по две тысячи целковых!
Чтобы оказаться в одном и том же «потоке», Изольда и Алька сдавали документы друг за другом, в один день. В аудитории, на самом экзамене, Алька садилась строго за спиной Изольды, которая мгновенно [вот талант!) сочиняла текст, незаметно перекидывала его Альке, а когда Алька переписывала текст своей рукой, быстро проверяла ошибки.
— Ой, это что же такое!
Из сумочки Евы торчала небольшая книжица.
— «Алекс Лесли, — прочитала Алька. — Охота на самца. Выследить, заманить, приручить…»
Евик, а он кто, этот Лесли? Немец? Француз?
— Ага, француз… — усмехнулась Ева. — Сашка Лесин, плейбой из Каширы. Чемпион по сифилису, четыре раза лечился. Теперь вот мемуары пишет, деньги нужны…
— Пкапер?.. — Алька наугад открыла какую-то страницу и прочитала первую попавшуюся строку: «Тащимся с напарницей по Тверской. Маринка захотела в туалет. Очередь нереальная… Я говорю Маринке: "Идем в мужской!.."».
Евик, — она оторвалась от книжки. — А это кто, Маринка? Героиня, да?
— Героиня, — согласилась Ева. — Наташа Ростова.
— «Она была не против, — медленно читала Алька. — Заходим с Маринкой в мужской туалет. У писсуара стоит парень с классными ягодицами. Ну, думаю, такой случай может не повториться, надо отработать…»
Евик… че за хрень?
— Алекс Лесли. Гений еб… и.
Алька удивилась, у нее даже глазки расширились.
— Надо же! Каких только гениев нет!
«Хватаю парня за голую ягодицу: «Привет! Я в восторге от твоих полушарий. Телефон дай…»
Он, охреневший, смотрит мне в рот: «А-а-а» И — диктует телефон. Все это время моя рука держала его голую ягодицу…»
Слушай… — Алька откинула книжку. — Может, мне тоже мемуары сочинить?
— Не надо. Убьют. Я плакать буду.
— Убьют?..
— Конечно!
К их столику незаметно подкрался Олег Константинович.
— Ой…
— Испугал, радость моя?..
Алька захлопнула книжку.
— Что вы читаете, мой принц? — поинтересовался Олег Константинович.
— К спектаклю голтовимся, — пояснила Ева. — Чехов.
— О, Чехов — мой бог! — воскликнул старик.
Алька удивилась:
— Еще один?
— Следующий, после Чаплина! Осмелюсь спросить, душая моя: когда вы последний раз были в цирке?
Алька задумалась:
— Сто лет не была…
— И я, — подтвердила Ева.
— Позор! — назидательно сказал Олег Константинович. — Вы ж меня прямо обижаете! Когда великая Полевицкая играла в «Грозе» Катерину, люди в зале хватали инфаркты. Поэтому я театр не люблю! Зачем мне инфаркты? Я простой человек, а простые люди любят цирк. Сиди и радуйся! А самое большое чудо — это, конечно, медвежий цирк. У Филатова медведь по проволоке ходил! Во, какая у нас страна… У нас даже медведи на все способны!
— Русский дух! — согласилась Алька.
— Нет, русский дух, это когда перепил. Смотрите-ка… оп! — И в руках у старика вдруг появилась недопитая бутылка пива.
— Надо же! — удивилась Ева.
За соседним столиком кто-то зааплодировал, и Олег Константинович важно всем поклонился.
Алька кивнула на недопитую бутылку:
— Бухалочку с собой возьмете?
— А это, — старик протянул Альке листок бумаги, — мой адресок в Германии. Вдруг заглянете? У нас с Габби большая конюшня, и я нынче при лошадях. Они мне цирк напоминают! Одним словом, спасибо, девочки, за душевнейший разговор. Причина всех болезней… знаете, в чем? Уж больно глубоко мы в свое сердце людей запускаем. Сердце — оно же мое, верно? И если я раздам свое сердце, как раздают медяки, что мне останется? Только инфаркт?
— Нет, вы себя берегите, — попросила Алька. И, подумав, добавила: — Пожалуйста…
Олег Константинович засмеялся:
— Это вы себя берегите… Больно здесь. Вы же в Москве остаетесь…
Он чинно, в пояс, поклонился девочкам и направился к выходу, где его поджидал мужчина с портфелем.