Ева погрустнела.
— Думаешь, он вернется сюда… когда-нибудь?
— Ты плачешь?
— Да так, чуть-чуть… Деда жалко… — Ева смахнула слезу.
— Перестань! — приказала Алька. — Нам еще в театр идти. К Евгению. Слышишь?
— Так что… вернется?
— А зачем?
— Для нас с тобой хотя бы….
— Вряд ли, слушай… Той страны нет, ее грохнули, а в этой — другие клоуны.
— Пикаперы.
— Нуда…
Ева опять достала сигареты.
— Двигать пора, но минутка еще есть. Покури со мной.
— …не-а, я накурилась уже. Тошнит.
— …и внимательно-внимательно меня слушай…
Алька вздрогнула:
— Так мы вроде все решили…
— С Гришей — проехали, покруче есть тема.
— Заказ?
— Рядом с твоей бадьей в Химках… еще есть… кое-что. Школа.
— Век живи — век учись, — вздохнула алька. — А на хрена? Я вон сколько лет в школе физику учила? Представь: ничего не помню, ни одной там… дроби. И не было еще случая, чтобы мне эта физика пригодилась.
— А знаешь, какая? — прошептала Ева. — Элитные курсы.
— Чего?
— Контрразведка. Ясно? По-старому — КГБ СССР.
— А я тут причем?
— Не понимаешь?
— Нет.
— В Питере бабулька была, балерина: Елизавета Гердт.
— И чего?
— У нее в гостиной висел портрет ее любовника, великого князя… какого-то. В эполетах и с лентами.
— Красивый?
— «Это кто, Елизавета Павловна?» — спрашивали гости. — «Мой друг», — вздыхала Герд. — «А что он делал?» — «Командовал флотом». — «А какое вы имеете к нему отношение?» — «Какое? — обижалась она. — Самое непосредственное!»
Понятно?
— Ничего не понятно… — честно призналась Алька.
Надо же: Ева опять что-то придумала. Нет, точно: вертолет в голове!
— И у тебя тоже будет… самое непосредственное, — прошептала Ева.
— Я что, шпионом стану?
— И еще каким! Это, подруга, намного веселее, чем девочка при Командоре! Полковником станешь. Там, где мы раньше кустарили, все сейчас будет на широкую ногу. Им теперь жесткие ляльки понадобились. Особо одаренные. Для особо одаренных бизнесменов. Ты думаешь, мой академик… это откуда? Он же огромный центр имеет, а любой центр — это сейчас «тема».
— Б… ди нужны?? — догадалась Алька.
— И на роль жен в том числе! Чекисты у нас учатся. Ты пойми… — Ева нагнулась к Альке поближе, голова к голове. — Раньше их ляльки только по иностранцам шарились. Следили, чтоб измены не было. А нынче измена на каждом шагу. Вон Гриша твой! К нефти полез, деньги любит… — а ты ему «жучок» в трусы хрясь! И трансляция будет прямо на Лубянку.
— Антенна?
— Микрофон. Прослушка такая.
— Их что, в рубашку вставляют?
— Дурра ты дурра, тебе б только чтоб вставили… Микрофоны, — Ева вдруг опять перешла на шепот, — не вставляют, а вешают. Они сами за одежду цепляются! Можно на рукав, можно правда — в трусики!
— Прям… туда?
— Почему нет?
— А цеплять за что?
— За резинку. А ты думала, за что?
Алька засмеялась:
— Не, Евик. В трусы я не будут. Такой п… ды отвесят… сама как «жучок» станешь!
Времени совсем не осталось, идти надо, разговор оборвался. Если Алька упрется, это конец. Чекисты, кураторы Евы, требовали от нее двух-трех человек, а из достойных у Евы только Алька!
— Ну не дур-ра, — а? Ты что, там одна… что ли? Там же агенты кругом! Строгий контроль. Как на Красной площади! И ты уже — не дурочка из переулочка, а государственный служащий. Чекист! У тебя погоны на плечах. А погоны — это как те же рубли…
Алька задумалась; КГБ и милиция — это серьезно, конечно, но в КГБ, наверное, как в милиции, а милиция сегодня сама на себя работает, тут тебя подставят в два счета… — каково порядочной девушке с подожженной ж… пой жить?!
Еве показалось, что Алька ведется.
— Ну, пошли, что ли? — строго сказала она. — Чего сидим?
Ева захлопнула сумочку, рассчиталась с официантом и быстро пошла к выходу.
— Евик, а там за подвиг и медали дают… да? — тараторила, догнав ее, Алька. Главное, чтобы она с Гришей не передумала! — Ну, ордена там… всякие, красивые…
— Дают… — буркнула Ева, надевая «норку». — Будешь как брошку носить.
— А Героя? Героя могут дать?
— Смотря кого закозлишь!..
Они вышли на старый Арбат. Снег валил, не переставая, и мороз сразу ослаб.
— В ГИТИСе вот… профессор есть, Эльяш. Я ему парней подгоняю. Этот Эльяш в войну разведчиком был и спал с серьезнейшим немецким офицером. Все, что нужно, у него выведал и получил от Сталина дорогой орден. Патриоты, они ж разные бывают. Главное, что для Родины им ничего не жалко, особенно жопы.