— Фу!
— Поверь!
— Ну и сравнение у вас…
— Хотя фанатик своего дела всегда вызывают у меня уважение, товарищ Веревкина!
— Я не фанатик, — возразила Алька. — Я просто дурью маюсь…
Лев Николаевич не разрешал Альке курить, а ей было уже невмоготу.
— И чему я буду учиться?
— Если мы вас примем… — уточнил Лев Николаевич.
— Примите.
— Уверены?
— Просто я лучше других. У нас в «Мадмуазели» такая сволочь… им только деньги нужны.
— В тебе нет паскудства, — согласился Лев Николаевич. Если примем, значит, многому. Стрелять, например, Алька развеселилась:
— В кого?
— Не в кого, а когда, товарищ Веревкина. Чекисты стреляют только в крайних случаях. А главное для вас — научиться видеть людей. Вот… как Мессинг. Входить к ним доверие. Жить их жизнью, если потребуется. Каждый олигарх, Алевтина, — это сундук, закрытый на тысячу замков. Надо, значит, всего ничего: просто подобрать ключик.
— Через еб… то есть, пардон, через секс? — быстро поправилась она.
— Да через что угодно! — ответил Лев Николаевич. Поставь на стол вино — и сразу придут гости, это наш принцип, товарищ Веревкина!
…Вообще-то он был какой-то потерянный, этот Лев Николаевич. Старый чекист с манерами побитого жизнью человека из коммуналки. Да он и сам, похоже, не понимал, зачем «конторе» в большом количестве потребовались сейчас такие ребята, как Алька! Все начальники Льва Николаевича, генералы, богатеют на глазах. Это не скрывается! Они открыто «крышуют» бизнес — особенно свалки, самый легкий вид барышей. А Баранников (земля слухом полнится!] завел специального человечка (может, и не одного), который раз месяц открывает Баранникову счета «на предъявителя» в западных банках…
Алька представила Льва Николаевича в военной форме и прыснула от смеха: ей показалось, что мундир висит на нем, как пижама.
— Ты чего?.. — удивился Лев Николаевич.
— Скажите, а Ельцин… идиот?
Она вдруг сама испугалась своего вопроса и зачем-то перешла на шепот:
— Я ведь серьезно спрашиваю. А то мне… и спросить-то не у кого!
— Какие у тебя… вопросы интересные.
— Просто я статью читала… — объяснила Алька. — Как Ельцин на аэродроме поссал прямо под самолет. При людях. А они его с цветами встречали…
И так хорошо поссал, что лужа образовалась.
— Какая еще… лужа? — поежился Лев Николаевич.
— В газете пишут… Завтра принесу.
— Кто пишет?
— Не знаю… мужик какой-то. И тоже на скрытого алкаша похож.
На следующий день Алька действительно принесла полумятый номер газеты «Совершенно секретно», где выступил с интервью Павел Вощанов, пресс-секретарь Президента.
Бывший пресс-секретарь.
…Нам было сказано, что «Речной клуб» — одно из самых элитных заведений Америки… Все рассаживаются согласно табличкам с именами на огромных круглых столах. Сбываются худшие опасения Суханова — шеф выпивает, но ничем не закусывает. К нему то и дело подходят улыбающиеся американцы, трясут руку, произносят какие-то комплименты, а после, чокнувшись и пригубив из своего бокала, отходят, ступая место другому желающему поприветствовать первого советского коммуниста-оппозиционера. Зато наш Борис Николаевич, чокнувшись, выпивает до дна. Черт бы их всех подрал! И в первую очередь — этого хитромудрого Сороса, который буквально не отходит от Ельцина ни на шаг. Алференко обеспокоен не меньше Суханова — уже половина десятого, через полчаса мы должны вылететь в Балтимор, а Ельцин, похоже, только вошел во вкус неформального общения с капитанами американского бизнеса.
— Надо ему сказать, что пора прощаться.
Суханов смотрит на Алференко с жалостью.
— Может, Рокфеллер ему об этом скажет? Рокфеллера он послушается.
К счастью, банкира-миллиардера не приходится просить о столь деликатном одолжении. Поскольку самолет, которым мы должны лететь в Балтимор, принадлежит ему, то он в курсе того, что нам пора выдвигаться на аэродром.
— Мистер Ельцин! Я благодарен, что вы нашли время встретиться с нами. Это был прекрасный вечер! Но, к сожалению, мы вынуждены отпустить вас в Балтимор. Мой самолет к вашим услугами.
У богатства есть немало жизненных преимуществ: нам не надо торопиться на аэродром — когда приедем, тогда и взлетим. Не надо регистрироваться, сдавать багаж и проходить спецконтроль — нас доставили прямо к трапу, возле которого поджидает улыбающийся пилот:
— Господа, рад вас приветствовать! Самолет готов к взлету. Ваш багаж на борту, — и пожав нам руки, заканчивает сугубо по-американски: невзирая на чины и звания пассажиров: