— Спасибо, — улыбнулся он. — Большое спасибо…
Караулов встал, снял петличку с микрофоном и прошелся по комнате.
— Егор Тимурович, надо побольше ярких фраз. Типа: «русские после первой не женятся…» Или — «пьяная женщина — легкая добыча, но тяжелая ноша…» — Я шучу, разумеется, но поймите: телевидение — это грубое искусство, здесь грязь становится еще грязнее и лезет вперед. Надо побольше конкретики! И цифр. Сделано то-то и то-то, успех не везде, чаще у нас полная жопа… про жопу, к стати, не бойтесь, вы ведь трагическая фигура… — вот и давайте!..
— Поехали, — согласился Гайдар.
— «Он сказал — пое-е-хали, и взмахну-ул рукой» — пропел Караулов. — Парни, работаем!
Гайдар закинул голову назад, пытаясь вспомнить, где его оборвали. Он заговорил быстро, без разбега, нервно набирая темп, и его губы напоминали щупальца медузы: он грубо, с шумом всасывал воздух и так же с шумом выдыхал его вместе со словами:
— …и я понимал, понимал, Андрей Викторович, мне придется отвечать перед обществом, потому что, спасая страну от паники, правительство наобещало несоизмеримо больше, чем могло бы выполнить!
— А зачем было обещать? — спросил было Караулов, но Гайдар увлекся и не услышал вопрос:
— …Нам удалось убрать ряд глубочайших структурных диспропорций! И да много что… удалось, хотя, вот добавлю сейчас самоиронии, Андрей Викторович… я плохо понимаю, на самом деле, что же в итоге у нас получилось… Вот… честно говорю.
— В каком смысле?
— В прямом.
— То есть у нас теперь… ни социализма (тот же госзаказ), ни рынка…
— Э… э… немного социализма осталось, конечно, — улыбнулся Гайдар, — немного рынка — появилось. Гибрид какой-то… Ну да, что-то вроде этого…
— Так вы уже год у власти… — напомнил Караулов.
— Это много или мало, Андрей Викторович? За свое кресло, говорю же вам, я совершенно не держусь…
— При чем тут «кресло»? Когда второй человек в государстве, подводя итоги собственной работы за год, не знает… что сказать?
— «Второй человек в государстве» — это сильно сказано, — возразил Гайдар. — Но я согласен, конечно, мою работу не оправдывает тот факт, что наше правительство в 92-м не имело еще той силы, как думали многие.
Если ты не можешь снять главу какой-нибудь городской администрации, хотя твердо знаешь, что он — враг твоих реформ… — да, становится очень обидно, конечно. Тот же Лужков…
— Что Лужков?
— Гадит.
— Исподтишка?!
— И публично тоже…
На самом деле Караулову было очень приятно, конечно, что камеры стоят не в кабинете Гайдара, а здесь, в его квартире на Делегатской. В большой железной клетке, накрытой тряпкой, сидел Борька — его любимый кенар. Во время съемок Борька никогда не выступал, ценил, наверное, человеческий труд. А тут вдруг заверещал — как ужаленный.
Может быть, Борька тоже не любил Лужкова?
— Выходит, в Кремле — свое правительство, в столице — свое, — усмехнулся Караулов. — И два премьера?
— Надеюсь, что нет, Андрей Викторович, Боливар не выдержит двоих! Но Лужков, который ужасно гордится, что Москва всячески поддерживает оборонный комплекс, и отрицает свободу экономики, ссылаясь на жесткую связанность ведущих отраслей российской промышленности… — ну что же, Юрий Михайлович: кесарю — кесарево, а Богу — Богово, как говорится. Замечено давно.
Борька то ли пел, то ли издевался над Гайдаром, — кто его разберет?
— В нашей скрупулезной работе по созданию в России экономики с человеческим лицом, — продолжал Егор Тимурович, — Лужков отрицает уже тот факт, что выход из СССР республик с легкой промышленностью не оказался для России большой проблемой. Хасбулатов кричит: реформы Гайдара в громадной степени обогатили 8-10 % населения; эти люди получили государственную собственность на сумму в 300 миллиардов долларов. — Я спрашиваю: что здесь плохого? Если каждый 15-й гражданин России в скором времени станет миллионером, разве это плохо?
— Хорошо, «Норильский никель»…
— И что?
— Там, за Полярным кругом.
— Понимаю. И что?
— Платина, золото, драгметаллы…
— Ну-ну…
— Тоже в частные руки?
Кенар Борька вдруг радостно завелся в руладе, а Гайдар искренне, даже как-то по-детски, удивился:
— Почему же нет? Объясните!
Никогда прежде Гайдар не снимался под пение птичек.
— Чистая прибыль около миллиарда долларов в год. Это что за руки счастливые? Чьи?
— Все через аукцион, Андрей Викторович. Аукцион покажет.
— Да?
— Да.
— Вы уверены, что Владимир Долгих выиграет аукцион?