Сам он был почему-то в синем холстяном фартуке. По обыкновению русского гостеприимства старец предложил нам поставить самовар, и хотя мы отказывались, не желая беспокоить его, но приняли угощение. Отец Максим захлопотал около самовара, и в скором времени маленький русский медный самовар стоял уже на столе. Мы достали своего чая и сахара. Старец насыпал чая в маленький чайник, налил туда кипятку и поставил на самовар настояться. Между тем он приготовил чашки, предварительно вымыв их, и пригласил нас садиться поближе к столу. Нарезал для желающих немного хлеба своего печения. По обыкновению, здесь соблюдаемому, старец прочитал: „Пресвятая Троице, помилуй нас. Господи, очисти грехи наша. Владыко, прости беззакония наша. Святой, посети и исцели немощи наша, имене Твоего ради. Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и присно, и во веки веков, аминь. Господи, помилуй (трижды). Благослови“. И просил одного из нас благословить питие и ястие, но мы попросили его самого как старшего и хозяина благословить, от чего он и не отказался, разумеется, благословив не по-иерейски, а по обыкновению: „Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христа, Боже наш, помилуй нас“, а мы уже заключили: „Аминь“.
Напившись чаю с особенным аппетитом, как это нередко бывает при путешествиях и вместе с тем отдохнув, мы, поблагодарив старца за гостеприимство, хотели было пойти далее, но добродушный отец Максим заметил: „Вы еще не все мое жилище видели, пойдем наверх“. Узенькая лестница из прихожей привела нас в узенький коридор, налево показались три двери в три маленькие комнатки, из коих две не были затворены. Каково было мое удивление, когда я увидел в них необыкновенную чистоту на полах, стенах и повсюду, и вместе простоту, т. е. без всякой пышности. В углу первой, служащей, вероятно, „молитвенной“ для выполнения суточных последований, находилось несколько икон в фольговых ризах и киотах и священных изображений, пред которыми тихо теплилась неугасаемая лампада. На полках лежало несколько книг. Стол покрыт чистой скатертью. Подобная же чистота только с меньшим разнообразием и в смежной комнате. Я даже и не осмелился войти внутрь их, чтобы не запачкать пола и из какого-то благоговения к ним, как бы пред дышащей оттуда благодатью. Коридор выходит на прекрасную небольшую террасу, выложенную камнем и окруженную небольшой и низкой стеной. Отсюда великолепный вид на скит и широкий беспредельный архипелаг с несколькими островами». [546]
Об искренней вере отца Максима в Бога и Его благом Промысле говорит следующая запись отца Денасия: «Великим постом быв на всенощном бдении в скитском соборе одним из воскресных дней и отстояв Божественную Литургию, он возвратился в каливу потным. От утомления не хотел тогда переменить рубашку на сухую и так лег отдохнуть. Проснувшись, он тогда же почувствовал себя дурно. Болезнь развивалась быстро, силы падали, аппетит потерялся. Потом случились провалы в памяти, почему он лежал продолжительное время без всякого употребления пищи, поддерживая себя только чаем и водой. Наконец до того ослабел, что не мог уже и двигаться. Об этом было сообщено в Андреевский скит, где он полагал начало иноческих своих подвигов. Оттуда был прислан человек с запасным мулом, и вскоре после Пасхи его увезли в Серай и поместили в братской больнице, где он скоро и выздоровел.
Свою болезнь отец Максим переносил очень терпеливо, видя в этом попущении Божием особую милость Творца, очищающего душу через немощи телесные, и свое выздоровление приписывал не столько помощи врачебной, сколько милости Небесного Врача душ и телес. К терпению и безропотному перенесению страданий отец Максим призывал и всех тех, кого постигла какая-нибудь болезнь, внушая, что болезнь тела есть особое посещение Бога, напоминающее иноку о болезнях души. А потому болезнь, по мысли отца Максима, есть время, когда больной должен внимательно проверить свою душу и покаяться в своих грехах. Лучшее средство для исцеления, по мнению отца, не лекарства, а молитва к Врачу душ и телес». [547]
Когда умер отец Максим, мы не знаем, но очевидно, что он предстал пред своим Создателем с чистой душой.
546
547